— Эрни хороший мальчик, — наконец произнес Дарнелл, сноваоглядев меня с головы до ног. — Он хорошо делает свое дело.

Какое дело? Я хотел спросить, но не смел. Дарнелл самрассказал. Его явно тянуло на откровенность.

— Подметает пол в конце дня, пересчитывает и сортируетинструмент вместе с Джимми Сайксом. С инструментами здесь надо быть настороже,Дэннис. Стоит только отвернуться, как у них вырастают ноги. — Он засмеялся, исмех перешел в короткий приступ астмы. — И еще готовит запчасти к продаже. Унего хорошие руки. Хорошие руки и плохой вкус на машины. Давно не видел худшейрухляди, чем та, пятьдесят восьмого года.

— По-моему, он относится к ней как к хобби, — сказал я.

— Да, только из-за нее готов перегрызть глотку любому панкувроде Реппертона.

— Он же трудится над ней.

— А какие штуковины он с ней вытворяет? — спросил Дарнелл.Он наклонился вперед, его широкие плечи поднялись до уровня макушки. Бровинахмурились, а маленькие глазки превратились в два сверкающих буравчика. — Чтоза фигня у него на уме? Я всю жизнь занимаюсь этим делом и еще не видел, чтобыхоть один дурак ремонтировал машину так, как он. Это что, шутка? Забава?

— Я не совсем понимаю вас, — сказал я, хотя понимал — ивеликолепно понимал — его.

— Тогда объясняю, — сказал Дарнелл. — Он пригоняет ее сюда исначала делает то, что я от него ожидаю. Ведь у него деньги не сыплются иззадницы, верно? Если бы сыпались, его бы здесь не было. Он меняет масло. Онменяет фильтр. Однажды я вижу, что он поставил два новых «файрстона» спереди идва новых колеса сзади.

Два сзади? Я удивился, но потом решил, что он купил триновых колеса и поставил вместе с тем, которое я купил по пути сюда.

— Затем я прихожу и вижу, что он заменил щетки на ветровомстекле, — продолжал Дарнелл. — Не так странно, если не учитывать, что машина небудет ездить — под дождем или под солнцем — еще черт знает сколько времени.Затем появляется новая антенна, и я начинаю думать, что он захотел послушатьрадио и посадить аккумуляторы. Теперь заменил обивку на сиденье и половинурешетки. Так что же это? Забава?

— Я не знаю, — признался я. — Новые детали он купил у вас?

— Нет, — помрачнев, сказал Дарнелл. — Я не знаю, где ондостает их. Эта решетка — на ней нет не единого пятнышка. Должно быть, онзаказал ее. У дилеров «крайслера» в Нью-Джерси или еще у кого-то. Но где втораяполовина? Не слышал, чтобы решетки высылали по частям.

— Я не знаю. Правда.

Он раздавил сигару.

— Только не говори мне, что ты не любопытен. Я видел, как тыобхаживал машину.

Я пожал плечами:

— Эрни почти ничего не говорит о ней, — сказал я. — Это егоотец попросил меня посмотреть на нее. Правда. Он интересуется, как продвигаетсядело.

— Немного дерьма на семейном фронте, да? — Правый глазДарнелла сморщился во что-то похожее на подмигивание. — Парню достается за то,что он хочет выбраться из пеленок?

— Ну да, знаете.

— Еще бы мне не знать.

Он поднялся и, обойдя стол, хлопнул меня по спине так, что ямгновенно очутился на ногах. Несмотря на одышку и кашель, он был достаточносилен.

— Хотя и не знал, — проговорил он, провожая меня к двери.Его рука лежала на моем плече, заставляя меня нервничать и вызывая во мнеотвращение. — Я скажу, меня еще кое-что волнует, — добавил он. — Мне здесьприходится видеть сотни тысяч автомобилей в год — ну, не так много, но тыпонимаешь, что я имею в виду, — и у меня глаз наметан. Знаешь, я могупоклясться, что уже видел ее, когда она не была такой рухлядью. Где он нашелее?

— У человека по фамилии Лебэй. Ролланд Лебэй, — сказал я,вспомнив, что Джордж Лебэй говорил о работе его брата над Кристиной: ведь тотзанимался ею в каком-то гараже самообслуживания.

Дарнелл остановился как вкопанный.

— Лебэй? Ролли Лебэй?

— Да, именно у него.

— Военный? Демобилизованный?

— Да.

— Иисус Христос, ну конечно! Он лет восемь пригонял ее срегулярностью будильника, поставленного на шесть часов, а потом перестал.Давным-давно. Вот уж кто был ублюдком. Если бы ты налил кипящей воды в егоублюдочную глотку, то он выплюнул бы тебе кубики льда. Он не мог ужиться ни содной живой душой!

Он крепче сжал мое плечо.

— Твой друг Каннингейм знает, что жена Лебэя покончила ссобой в его машине?

— Что? — спросил я, изобразив удивление — мне не хотелось,чтобы он знал о моей излишней любознательности и о разговоре с братом Лебэя. Ябоялся, что Дарнелл поделится полученной информацией с Эрни и сообщит ееисточник.

Дарнелл рассказал мне всю историю. Сначала дочь, потом мать.

— Нет, — сказал я, когда он закончил. — Я уверен, что Эрниничего этого не знает. Вы собираетесь рассказать ему?

Глаза опять оценивающе сузились.

— А ты?

— Нет, — ответил я. — Не вижу причин делать это.

— Я тоже. — Он открыл дверь, и пыльный воздух гаражапоказался мне почти освежающим после прокуренного помещения. — Будь я проклят,если он не был порядочным сукиным сыном, этот Лебэй. Я надеюсь, сейчас онвыворачивается наизнанку в аду. — Его губы на мгновение сжались в злобнуюухмылку, а затем он взглянул туда, где на стоянке номер двадцать должна быланаходиться Кристина, сияющая новой антенной и половиной решетки. — Эта сукавернулась, — сказал он и посмотрел на меня. — Говорят, плохой пенни всегда возвращается,да?

— Да, — сказал я. — Кажется, так.

— Ну, пока, детка, — сказал он, доставая свежую сигару. —Передай от меня привет своему папе.

— Обязательно.

— И скажи Каннингейму, пусть он одним глазом поглядывает заэтим панком Реппертоном. По-моему, он из тех, кто долго держит зуб.

— По-моему, тоже, — сказал я.

Идя к дальнему выходу из гаража, я остановился на минуту,чтобы еще раз бросить взгляд на Кристину — но после яркого света она была неболее чем тенью среди теней. «Плохой пенни всегда возвращается», — сказалДарнелл. Эта фраза преследовала меня всю дорогу к дому.

Начались занятия в школе, и неделю или две ничего особенногоне происходило. Эрни не узнал о моем приезде в гараж, и я был доволен. Недумаю, что это была бы радостная для него новость. Дарнелл, как и обещал,держал рот на замке (может быть, по своим причинам). Однажды вечером, когдаЭрни был в гараже, я позвонил Майклу и сказал ему, что Эрни кое-что сделал смашиной, но до ее официальной регистрации было еще далеко. Я предположил, чтоЭрни больше пускал пыль в глаза, чем работал на самом деле. Майкл воспринял этоизвестие с удивлением и облегчением. Он как будто успокоился… но ненадолго.