с моим отвратительно пропечатанным лицом. Вот уж не думал, что эта дурацкая «маркомания» отразится и на моих однокурсниках!

— Ещё раз выкинешь что-то подобное — волосы повыдёргиваю, — мрачно сообщила девчонке Анастасия. — Больно. С корнем. А потом прижгу. Зажигалкой.

Её тон и зловещий взгляд давали однозначно понять — это была настоящая угроза. Девчонка ойкнула и замолчала. Если ей хватит ума, то футболка сегодня же отправится на свалку…

— Не ожидал, что ты так сильно меня ревнуешь! — ухмыльнулся я.

— О, а как же иначе! Мне так повезло, что ты выбрал именно меня. И я не собираюсь тебя ни с кем делить! — Анастасия ухмыльнулась в ответ и удобно разместила свою голову на моём плече.

Я улыбнулся. Даже не заметил, как быстро она вошла в мою жизнь! А она ведь и в самом деле один из самых близких мне людей…

Одним Балом жизнь в Академии не ограничивалась.

Изменения после отставки Амалии были налицо. Занятие по фехтованию вместо Дорохова вёл другой преподаватель, гораздо менее квалифицированный. Он для чего-то затеял тренировочный бой с Нестеровым и в первую же минуту лёг на обе лопатки с двумя порезами в области груди и одним — на заднице. Величайший позор для фехтовальщика…

Менялись и другие вещи.

Морозова крепко взялась за изменение внешнего облика Академии. Из всех залов и коридоров исчезли такие любимые Амалией рюши и розовые рамки для картин.

Не обошла она стороной и учебную программу. Преподаватели, то и дело опаздывая на занятия, плотным потоком целый день бегали к ней за утверждением учебного плана. Счастливыми уходили далеко не все. Судя по их недовольным лицам, новая директорская метла мела совсем по-новому…

Ходили к ней на поклон и студенты. Причём не по собственному желанию, а согласно опубликованному на информационном стенде расписанию. Как я заметил, там были имена только самых богатых и титулованных. Нестеров и Баратынская были на первых местах, а вот ни меня, ни Анастасии с Алиной и Максимом там не было.

Я не обижался. Судя по дошедшим до меня слухам, все приглашённые обсуждали взгляды на обучение в Академии, своё будущее и верность Императору. Стандартный набор прилежного аристократа!

Когда же я случайно встретил Морозову в вестибюле, то сначала хотел подойти к ней и поболтать, но почти сразу передумал. Вид у неё был такой, что сразу становилось понятно — директорская работа давалась ей нелегко. Доставать её своими глупыми разговорами было бы просто жестоко…

В целом же мой первый за долгое время день в Академии прошёл куда лучше, чем я ожидал. Во всяком случае, без неприятных неожиданностей! Даже немного скучно…

После учёбы мы с Анастасией отправились на прогулку, и в особняк Оскуритовых я вернулся ближе к вечеру. В планах был быстрый ужин и тренировка у Морозовой.

Но у дома меня поджидал неожиданный сюрприз.

На крыше стоящего напротив особняка небольшого коттеджа стоял Воробей.

Глава 30

Я и сам не понял, как сумел отличить Воробья от Пересмешника. Точно такой же Образ, полностью скрывающий все черты. Просто беспорядочная куча помех. Но я почему-то сразу понял, с кем имею дело. Лёгкие уверенные движения, плавный шаг.

И прямой уверенный взгляд, проникающий, кажется, прямо в душу.

Прятаться он даже не думал. Но вечерняя улица была пуста, а соседи не интересовались видом из окна. Так что я был единственным, кто его видел.

Кто он и что хочет, я не знал. Но в одном был уверен на сто процентов. Он хотел, чтобы я его увидел.

И одними взаимными взглядами я ограничиваться точно не собирался.

— Беги к Альфреду и предупреди его, что к нам пожаловал Воробей! — отдал я мысленную команду Жижику. — Пусть берёт всё оборудование, что может, и зовёт всех, кто ответит. Мы попытаемся его взять!

Жижик ответил положительным мыслеобразом и скользнул по направлению к дому.

Я же наполнил себя Даром и, разбежавшись, подпрыгнул. Ухватился за карниз ближайшего дома, подтянулся. Затем ускорился и последние несколько метров пробежал по отвесной стене. Скорость была не самой большой, но ноги уверенно крепились к поверхности, как будто я шёл по мостовой.

Честно говоря, даже не подозревал, что способен на что-то подобное…

Прямо как был, с обалдевшей рожей, я запрыгнул на соседнюю с Воробьём крышу.

Он был совсем рядом. Казалось, протяни руку — и он окажется в моей власти. Но я знал, что это обманчивое впечатление.

— Добрый вечер, Марк. Надеюсь, у тебя не было никаких планов?

Его голос, как и раньше, был приглушен искажающим артефактом. Разобрать его тембр было невозможно. Но эмоции угадывались безошибочно.

И сейчас его голос звучал спокойно и уверенно. А ещё немного издевательски.

Наверное, именно так звучит голос кота, решившего поиграть с мышкой.

— О, что ты. Для такого человека я готов освободить целый вечер!

— Очень приятно слышать. Но много времени нам не понадобится. Я здесь для того, чтобы поговорить. И немного развлечься.

Воробей не успел закончить фразу, а я уже рванулся вперёд. То, что второго шанса не представится, было понятно. Поэтому я безжалостно жёг Дар, заставляя мышцы разрываться от непосильной нагрузки.

Самое время действовать!

Прыжок вышел невероятно быстрым. Едва ноги коснулись соседней крыши, как я сделал кувырок и ударил голым энергетическим импульсом. Сила заскользила геометрически правильной волной, рассекая воздух и сдирая с крыши покрытие.

Быстрая и уверенная атака. Альфред, мои учителя, да даже вечно всем недовольный Шарапов назвали бы её выдающейся. Разумеется, она не была достаточно сильной, но на то, что этого будет достаточно, я и не рассчитывал. Задача этой сумасбродной выходки — отвлечь Воробья, выбить его из колеи и заставить его ошибаться. Мне бы только начать. Развить успех я сумею, это точно.

Но шанса продолжить наступление мне не представилось.

Если мой бросок и застал Воробья врасплох, то вида он не подал. Поза стала чуть менее уверенной, а энергетический удар заставил опасно отступить к краю.

А затем он легко, не останавливая движения, оттолкнулся и одним прыжком перемахнул на другую крышу.

В его движениях было что-то невероятно знакомое. Что-то очень привычное. Где же я мог их видеть?

— Смело. Безрассудно. И очень по-ученически. — Дыхание Воробья нисколько не сбилось. Он говорил также спокойно, как и до этого. — Я знаю, ты можешь лучше!

— О, не сомневайся! Только дай мне возможность, и я…

— Обойдёмся без пустых угроз. — Воробей поднял руку, останавливая меня на полуслове. — Я знаю, у тебя есть потенциал. Особенно если откажешься от того артефакта, что сдерживает твою силу. Но не советую пытаться напасть. Попытаешься это сделать — и я тут же уйду. Ты не сможешь меня догнать. И не сумеешь найти. А я знаю, ты совсем не хочешь, чтобы я уходил.

В этом он был прав. Я и в самом деле этого не хотел. Благодаря пересылаемым Жижиком мыслеобразам я видел, что он успел предупредить Альфреда, и камердинер вовсю занят подготовкой. Он уже успел связаться с людьми Николая Борзова. Совсем скоро они будут здесь, и тогда мы сумеем дать Воробью бой!

Значит, придётся потерпеть его болтовню ещё какое-то время.

— И о чём ты хочешь поговорить?

— О том, что конец уже близок. Тот самый конец, которого ты и твои друзья так боятся. Конец привычного мира. Конец старой Империи и старого Императора. И начало новой прекрасной жизни…

— Тема интересная, не спорю. Пусть немного и отдаёт одержимостью… Но зачем тебе это? Просто хочешь поделиться планами?

— Нет. Ничем делиться я не собираюсь. В обычной жизни это невозможно. Я вру и скрываюсь. И мне лишь хотелось поговорить с тобой вот так, открыто. В последний раз…

Образ глушил часть звуков, но от обречённости в его голосе мне стало не по себе.

— И почему это должен быть последний наш разговор?

— Потому что при следующей встрече, когда я снова буду в этом образе, я тебя убью.

За последние недели мне угрожали множество раз. Но никто и никогда не угрожал мне так открыто.

Открыто и… убедительно.

Настолько убедительно, что я не выдержал и посмотрел на особняк. Ну же, Альфред, поторапливайся! Мне жутко не по себе наедине с этим маньяком…

— На твоём месте я бы не был так самоуверен!

— Никакой самоуверенности. Лишь констатация факта. Мы оба знаем, что, как бы силён ты ни был, меня тебе не одолеть. Тьмы больше нет, твоя жижа не сумеет меня удержать. Артефакты — досадное недоразумение. Ты для меня, Марк Оскуритов, — открытая книга. Книга, из которой я собираюсь вырвать все листочки, превратить их в пепел и развеять в порыве свежего ветра…

Что я там говорил про маньяка? Вот теперь это и вправду было жутко…

— Зачем тогда тянуть?