В отличие от него, твой выбор — не лёгкий путь богатства и известности, не прощение тех, кто повинен в твоих бедах и проблемах. Нет, твой выбор — бороться. Это славный путь. И на нём будут встречаться сложности и искушения. Увидеть боль в глазах Оскуритова — это искушение. Предвкушение удовольствия. И это большой риск. Риск для нашего плана. В этот раз всё обошлось. Но следующая слабость может стоить нам очень много. Ты же не совершишь её, верно?

Тон Пересмешника был по-отечески нежным и мягким. Но Воробья было непросто обмануть. Взгляд у него оставался жёстким. Хороший союзник, сильный и решительный. Но если что-то пойдёт не так, то пощады не будет никому, в том числе и его союзникам.

Насчёт этого у Воробья не было ни единого сомнения.

И поэтому ответ был тот, которого ожидал Пересмешник.

— Больше не совершу.

В этот раз голос не подвёл и был полон покорности. Но внутри Воробья одолевали сомнения. Искушение было слишком велико…

— Вот и замечательно! — Пересмешник снова улыбнулся. Он отлично умел чувствовать ложь, но в этот раз её не заметил даже он. — Тогда к делу! Сегодня я разговаривал с нашими союзниками в грядущих мероприятиях. Они подтвердили верность нашему общему делу. Уверен, что результат их работы уже можно заметить…

— Да. На улицах ощущается беспокойство. Люди взбудоражены. Они жаждут крови и справедливости.

— И правильно! Они заслуживают и того и другого. Деньги и влияние наших союзников сделали своё дело. — Благостное лицо Пересмешника на мгновение превратилось в пугающую демоническую маску. Но лишь на мгновение. — А как идут твои дела?

— В полном соответствии с планом! — Голос Воробья был полон уверенности. Дела и в самом деле шли отлично. — Аристократы готовы нас поддержать. Двое уже принесли Клятвы…

— Клятвы… Такой полезный, но такой опасный инструмент! В них нельзя допустить ни единой ошибки. Надеюсь, были использованы те образцы, что я дал?

— Разумеется.

Они продолжили обсуждать план, и Воробья охватило знакомое возбуждение. Всё было известно, они повторяли это множество раз. Последние шаги, решительный рывок — и цель будет достигнута. Империя зла падёт, наступит славное время благоденствия.

— Ты помнишь, когда должен быть совершён следующий шаг?

— Да. Поместье Богатырёвых. Последний пункт перед финалом…

— Верно. Но помни, наша задача — не смерть Оскуритова. Точнее, не только она. Нам нужны медальоны. Все до одного.

— Я знаю. Но я правильно понимаю, что это не исключает, скажем так, некоторого количества пролитой крови?

— Конечно, же нет. — Лицо Пересмешника исказила зловещая улыбка. — И чем больше её будет, тем только лучше…

Глава 31

В себя я пришёл только в собственной постели. Я был раздет до белья, а Альфред вливал мне в рот какую-то отвратительно воняющую густую жидкость.

— Убери от меня эту мерзость!

Я попытался отстраниться, но камердинер был непреклонен.

— Прошу простить меня, господин, но я вынужден настаивать. Это восстанавливающее зелье, приготовленное по фамильному рецепту. И вы должны выпить его до последней капли.

Сопротивление было бесполезно, и я, зажмурившись и зажав нос, разом выдул весь стакан. Как ни странно, зелье оказалось более вкусным, чем показалось сначала. А главное — по телу тут же растеклась бодрость. Я чувствовал себя здоровым и полным сил.

— Альфред, что случилось? Я ничего не помню.

— Воробей обнаружил Жижика и использовал против вас, господин, мощную технику. Вы потеряли сознание. Я отнёс вас домой и, расплатившись, распустил людей господина Николая Борзова…

Я поморщился. Ещё только не хватало того, что люди Николая видели меня в таком беспомощном состоянии!

— Сколько времени прошло?

— Пятьдесят семь минут и тридцать две секунды, — ответил камердинер, не глядя на часы. — Признаться, я начал за вас переживать…

Почти целый час… Воробей вырубил меня на целый час! Для этого ему даже не понадобилось физического контакта.

— Переживать? Даже думать не смей заниматься такими глупостями! — пусть мысли были не самыми радужными, показывать Альфреду свою слабость я не собирался. — Всё со мной будет в порядке…

— Я знаю это, господин. Вы же Оскуритов! А Оскуритовых невозможно одолеть так просто, — простодушно улыбнулся Альфред. Он и в самом деле верил, что если бы у меня было чуть больше времени, то я обязательно одолел бы Воробья. — Вам удалось выяснить, что он хотел?

— Ничего конкретного. Он нёс какой-то бред про страх на моём лице. А также говорил про план…

О том, что он пообещал меня убить в нашу следующую встречу, я промолчал. Не хотелось пугать Альфреда понапрасну. Может, и обойдётся…

— Про план? Господин, а вам его поведение не кажется странным? — задумчиво произнёс камердинер. — Все в Империи считают заговорщиками госпожу Амалию и господина Дорохова. Они находятся в плену Шарапова. А затем Воробей появляется перед вами. Прошу прощения за грубость, но это просто глупо!

— Полностью с тобой согласен. Увы, но я не знаю…

Я задавал себе те же самые вопросы с самого начала этой непонятной встречи. Зачем они разыграли весь спектакль с Амалией и Дороховым? Только для того, чтобы так глупо подставиться? Пусть его лицо и скрыто Образом, это приметная техника и в городе её используют немногие. Да его же мог увидеть кто угодно!

Кстати об этом…

— Альфред, его могли видеть! Опроси соседей и запроси записи с уличных камер и записывающих артефактов. Если его сняли, то у нас будут доказательства!

— Всё уже выполнено, господин! — вежливо поклонившись, ошарашил меня камердинер. — Как только вы потеряли сознание, я отправил людей Николая допрашивать соседей. Никто ничего не видел. Камеры и артефакты не зафиксировали подозрительной активности. Разрешите высказать мнение?

— Конечно…

— Воробей использовал не только Образ. Он применял отвлекающий артефакт. Люди не смотрели в окна и, проходя по улице, не поднимали голов. А камеры и артефакты фиксировали всё что угодно, но не вашу с ним драку.

— Очень похоже на то. Ублюдок куда продуманнее, чем мы полагали!

То, что выглядело как глупость, внезапно оказалось частью хитроумного плана. Может, увидеться со мной и было прихотью Воробья, эмоциональным решением. Но даже в этом случае он подготовился так тщательно, что не оставил ни единого следа.

Иметь такого человека в качестве врага — настоящий кошмар наяву…

Больше говорить о нём не хотелось. Я встал с кровати, сделал несколько разминочных движений. Кажется, всё было в порядке. Никакого видимого вреда он мне не нанёс.

— Жижик, что случилось с той частью, которую ты прицепил к Воробью? Она вернулась?

Жижик, во время нашего разговора смирно сидевший в углу, выполз на середину комнаты. Вид у него был самый скорбный. Тонкой лапкой он тащил за собой обугленный и безжизненный фрагмент Субстанции.

Ладони сами собой сжались в кулаки. Если я отделался лёгким обмороком, то вот частичка Жижика умерла навсегда.

— Не переживай, малыш, я найду эту тварь и отомщу за тебя!

Жижик послал мне утвердительный мысленный сигнал и успокаивающе заструился по моей руке. Со стороны, наверное, выглядело, как будто меня захватывает Веном из фильма. Но для меня живая клякса давно стала членом семьи, и я не обращал внимания на всякие мелочи.

Куда существеннее было то, что Воробей сумел нанести Жижику вред. Пусть его частичка и была небольшой, лично я не представлял, как можно её уничтожить. Ни огонь, ни энергия, но одна из известных мне техник на него не действовали. На моей памяти нанести ему вред сумела только Чернота. Но между нами было заключено мировое соглашение, и я очень сомневался, что она нарушила бы его без всякой причины.

Впрочем, оставался ещё один вариант…

Ну конечно! У Воробья и Пересмешника всё ещё оставались артефакты, заряженные силой Изначальных Рун. И если они могли воздействовать на Черноту, то с тем же успехом влияли и на Субстанцию как её производную.

Вывод получался не самый обнадёживающий. Жижик, которого я раньше считал практически неуязвимым, оказался таким же уязвимым, как и все остальные. А значит, мне нужно быть как можно более осторожным и не направлять его на опасные задания.

Кипя гневом, я принялся одеваться.

— Господин, вы куда⁈ Вы же только что были серьёзно ранены… — затянул старую песню Альфред, но я был непреклонен.

— На тренировку! После такого позора я просто не могу позволить себе разлёживаться. Если Воробей снова заявится, я хочу дать ему достойный отпор!

Против такого аргумента не сумел возражать даже мой камердинер.

До Морозовой я добрался без приключений. Тренировка же прошла отлично. Она была вымотана после тяжёлого