со скрюченными лапками и вялым хвостом, напоминающим веревку. Не хватало только венка из гераней.

– Мама! – выкрикнула Варя. Марк с облегчением открыл глаза. – Мама, не надо класть Марка в чемодан, там душно, и вообще, чемодан похож на железный ящик на корабле, про который ты мне рассказывала. Лучше корзинка – через ее стенки виден свет.

– Свет – это важно, – кивнула головой Фелицата Андреевна. – Когда видишь впереди полосу света, то надежда не исчезает.

– Ну вот! – подхватила Варя.

Скинув туфли, она быстро юркнула в корзинку и пригнула голову к плечам. – Вполне удобно. И еще есть место для Маркова кофра.

– Да, Марку надо взять с собой кофр. Молодец, что напомнила, – сказала Таня. Она подняла с полу крышку корзинки и повертела ее в руках, проверяя прочность. – Марк, подумай, может быть, ты хочешь взять что-то еще? Игрушку, например, или тетрадку?

Для ответа Марку не пришлось долго думать, он твердо знал, что ему совершенно необходимо иметь с собой картинку с дамой, похожей на маму.

Отведя глаза вниз, он покраснел и надулся, не решаясь сразу высказать свою просьбу, а потом осторожно вытянул палец в направлении стены, с которой равнодушно взирала на мир дама в зеленой шляпе:

– Я хочу взять с собой маму.

– Рисунок Модильяни? – удивилась Таня.

По ее лицу проскользнуло растерянное выражение.

– Маму, – повторил Марк.

Он крепко сжал рот, как делал всегда, когда на чем-то настаивал. Про себя он загадал, что если ему отдадут картинку, то все в его жизни будет хорошо: боши до него не доберутся и он останется жив и здоров. А когда закончится война, он вырастет и вернется в Париж, чтобы жениться на Варе.

Неуклюже топчась в корзине, Марк напряженно ждал, отдадут ему картинку или нет? Сейчас он хотел получить этот рисунок больше всего на свете.

– Я верну его, если найду маму, – сказал он, вкладывая в голос как можно больше жалости, и обмер от счастья, когда Таня сняла с гвоздика рамку.

– Возьми, Марк.

– На счастье, – отозвалась Фелицата Андреевна.

– На счастье, – поддакнула Варя, не подозревавшая, что минуту назад Марк решил на ней жениться.

* * *

На следующий день после отъезда Марка квартира стала казаться полупустой. Кровать Марка в шкафу преобразилась в обычную стопку белья. С кресла, на котором любил читать Марк, исчезла книжка. Чтобы заполнить место рисунка Модильяни, на стену переместилась простенькая акварелька с летним пейзажем.

После уроков несчастная Варя слонялась из угла в угол, а Фелицата Андреевна по привычке поставила на стол лишнюю тарелку.

Варя со звоном поставила ее обратно в буфет и горестно сгорбила плечи.

– Интересно, где сейчас Марк?

– У добрых людей, – сказала Фелицата Андреевна.

Она положила Варе тушеной капусты и крошечную котлетку, от которой шел чудесный запах свежей жарки.

Хотя Варя обожала котлеты, еда в горло не лезла. Она снова и снова вспоминала свои глупые слова, сказанные Жанне в школе, и воображала, как было бы хорошо снова вернуться в тот плохой день и переделать все по-другому. Но почему плохой? Плохими или хорошими свои дни делают люди.

Она расковыряла вилкой котлету и стала гадать, долго ли Марку пришлось сидеть в корзине?

Мама и бабушка вынесли ее за две ручки. Свесившись с перил, Варя слышала, как домовладелица мадам Форнье не преминула спросить, что они несут.

– Это ткани из моего бутика, – ответила мама. – Собираю остатки для новой коллекции. Сами знаете, мадам, что хорошую ткань сейчас днем с фонарем не найти.

Если бы мадам Форнье заглянула под крышку, то увидела бы плотную скатку синего муара. Варя своими руками намотала его на кусок картона и положила Марку на голову.

У подъезда мама и бабушка поставили корзину на заднее сиденье газогенераторного такси и уехали, а Варя села за уроки поплакать и поскучать без Марка.

Стук в дверь раздался около четырех часов дня. Варя как раз дописала прописи, собственноручно сделанные для нее Фелицатой Андреевной. По своим педагогическим соображениям бабушка считала красивый почерк залогом дисциплины ума.

Брошенное перо сделало на промокашке жирную кляксу, а Варя подошла к двери.

– Кто там?

– Барбара, открой, это мадам Форнье.

Голос мадам Форнье звучал взволнованно. Варя распахнула дверь.

– Добрый день, мадам. Мамы и бабушки нет дома, – сказала Варя, – мама в бутике, а бабушка вышла в магазин.

То, что за внушительной фигурой мадам Форнье стоят двое полицейских, обнаружилось только тогда, когда та отступила в сторону.

– Мадемуазель, мы обязаны осмотреть вашу квартиру, – сказал высокий полицейский с бледным лицом и густыми бровями.

Другой полицейский – низенький и круглый, не дожидаясь приглашения, шагнул в прихожую.

– Мадам Форнье, почему? – Варя тревожно подняла глаза на домовладелицу, ожидая ответа. Если бы здесь были бабушка или мама, то Варя не волновалась бы, но положение хозяйки вынуждало разобраться с проблемой по-взрослому.

Недовольно дернув щекой, мадам Форнье объяснила:

– Власти проверяют жильцов, чтоб не было посторонних. Я надеюсь, у вас не гостят случайные люди?

Вслед за полицейскими, домовладелица просочилась в квартиру, но внутрь не пошла, оставшись стоять возле зеркала. В него прекрасно было видно, что творится в комнатах, и мадам с интересом стала наблюдать за тем, как полицейские прошлись по кухне и заглянули в спальню. Они не копались в вещах и не проверяли документы – почему-то именно так Варя представляла обыск. Двумя пальцами бледнолицый приоткрыл дверцу шкафа, отозвавшуюся легким скрипом несмазанных петель. Варя на миг замерла, и ее сердце испуганно екнуло и тут же успокоилось, потому что шкаф был пуст. Марк в безопасности, в надежном месте, и теперь уже все равно, в какой шкаф засунет нос полицейский.

– Ну? – с низкими интонациями спросила полицейских мадам Форнье. – Убедились, что в моем доме живут только добропорядочные люди и никаких посторонних здесь нет? – Она подмигнула Варе.

Толстяк-полицейский наклонил голову в полупоклоне:

– Да, мадам. Но были обязаны проверить весь дом, – он слегка развел руками, – таково постановление властей. Мы всего лишь служащие.

Выражение лица мадам Форнье несколько смягчилось:

– В таком случае попрошу вас покинуть квартиру и не пугать ребенка.

Варя не ожидала от мадам Форнье такой отваги, подумав, что обязательно расскажет о ней маме и бабушке. Правда, бледнолицый полицейский успел заметить бумажный кораблик, который оставил после себя Марк, но подумаешь, кораблик. Складывать из бумаги умеют и девочки.

Новости так распирали Варю, что она едва дождалась прихода бабушки, пулеметно выпалив ей рассказ об обыске.

Медленно, очень медленно Фелицата Андреевна прошла в комнату и села на стул, уперев глаза в полосу густеющей синевы за окном.