— Если вы мне скажете, чем я могу быть вам полезен…

— Скорее это я пришел оказать вам услугу. Вы хозяинэтого заведения?

— Нет. Оно принадлежит моему отцу.

— Имя?

— Мое или моего отца?

Странный человек посмотрел на меня, насмешливо улыбаясь.Надо же, улыбчивый какой, подумал я.

— То есть название «Семпере и сыновья» имеет отношениек вам обоим.

— Вы весьма проницательны. Могу я поинтересоваться, чтопривело вас сюда, если уж вас не интересуют книги?

— Причина моего визита — кстати, визитавежливости, — предупредить вас, что до меня дошли слухи о ваших связях снеблагонадежными людьми, в частности, с преступниками и извращенцами.

Я в остолбенении уставился на него:

— Что, простите?

Посетитель пристально взглянул мне прямо в глаза:

— Я имею в виду педерастов и воров. И не вздумайтесказать, что не понимаете, о чем речь.

— Боюсь, я действительно не имею ни малейшегопредставления, о чем вы толкуете, равно как и интереса продолжать слушать этотбред.

Человек молча кивнул, выражение его лица стало жестким иугрожающим.

— Ничего, перетопчетесь. Я полагаю, вы должны быть вкурсе дел гражданина Федерико Флавиа.

— Дон Федерико — часовщик из нашего квартала,замечательный человек, и я очень сомневаюсь, что он может быть преступником,как вы утверждаете.

— Я говорил о педерастах. Мне известно, что этотголубок частенько наведывается в ваш магазин, предположительно, чтобы купитьсебе несколько слюнявых или даже порнографических книжонок.

— А вам-то что за дело, позвольте узнать?

Вместо ответа он вытащил из кармана бумажник и, раскрыв его,положил на прилавок. Там оказалось засаленное удостоверение полицейского сфотографией этого самого типа, стоявшего сейчас передо мной, только на фото онвыглядел несколько моложе. Я прочел надпись: «Старший инспектор полицииФрансиско Хавьер Фумеро Альмуньис».

— Так что разговаривайте со мной с надлежащимуважением, молодой человек, не то я устрою вам и вашему отцу такое, что мало непокажется, за то, что торгуете здесь разной большевистской дрянью. Я понятновыражаюсь?

Я попытался что-то ответить, но слова застряли у меня вгорле.

— Значит так, меня сюда привело не только это жалкоеподобие мужика. Рано или поздно, он все равно окажется в отделении, как и всеего дружки, а там уж я с ним разберусь. У меня есть информация, что в вашеммагазине работает один мазурик, неблагонадежная личность самого низкого пошиба.

— Я не понимаю, о ком вы говорите, инспектор.

Фумеро вновь засмеялся своим лакейским и липким смешкомстарой сплетницы.

— Бог его знает, какое имя он взял себе сейчас.Несколько лет назад он назывался Вилфредо Камагуэй, мастер мамбо, и утверждал,что является экспертом колдовства Вуду, учителем танцев дона Хуана де Бурбона[48] и любовником Маты Хари. Очень часто он присваивал себе именапослов, известных артистов и даже тореро. Мы в полиции уже со счета сбились.

— Сожалею, что не могу вам помочь, но я действительноне знаю никого по имени Вилфредо Камагуэй.

— Разумеется, не знаете. Но вы прекрасно понимаете,кого я имею в виду, не так ли?

— Нет, не понимаю.

Фумеро снова усмехнулся, и этот вынужденный манерный смехговорил о нем красноречивее любых слов:

— А вам нравится все усложнять, верно? Я пришел сюдакак друг, чтобы предупредить: тот, кто пустит к себе в дом неблагонадежного,рискует сам обжечься, а вы обращаетесь со мной как с каким-то пройдохой.

— Очевидно, вы неверно меня поняли. Я очень благодаренвам за ваш визит и предупреждение, но я вас уверяю, что…

— Оставьте ваше дерьмо при себе. Да если бы у меня яйцазачесались, я врезал бы вам пару раз и закрыл бы к чертовой матери вашулавочку. Но сегодня я добрый, так что делаю вам пока только предупреждение. Скем водиться — дело ваше. Раз вы предпочитаете воров и гомиков, значит, в вассамом есть что-то и от тех и от других. Что касается меня, то здесь всепредельно ясно: либо вы со мной, либо против меня. Такова жизнь. Так на чем мыостановимся?

Я промолчал. Фумеро кивнул, вновь ухмыльнувшись:

— Прекрасно, Семпере. Вы сами так решили. Нехорошо мы свами начинаем. Ну, если желаете проблем, вы их получите. Жизнь — она ведь нероман, понимаете? В жизни нужно решить, чью сторону принимаешь. А вы, вижу,свой выбор сделали: предпочитаете быть с ослами, которые вечно проигрывают,потому что ослы.

— Будьте так любезны, уходите.

Фумеро медленно направился к двери, улыбаясь своеймногообещающей улыбкой:

— Мы еще увидимся. И скажите вашему другу, что инспекторФумеро глаз с него не спустит. И передает ему большой привет.

Визит инспектора и его зловещие слова испортили мне вечер.Вначале я минут пятнадцать метался взад-вперед за прилавком, чувствуя, какжелудок подкатывает к горлу, потом наконец решился закрыть лавку раньше времении побрел по улице куда глаза глядят. У меня из головы не выходили намеки иугрозы этого полицейского мясника. Я спрашивал себя, должен ли я рассказатьотцу и Фермину о визите инспектора, и отчетливо понимал, что именно в этом исостоял коварный план Фумеро: посеять сомнения, страх и неуверенность. Я несобирался ему подыгрывать. Но, с другой стороны, намеки на прошлое Фермина менявстревожили. Я устыдился самого себя, осознав, что на какой-то миг поверилполицейскому. Все как следует обдумав, я решил похоронить этот эпизод вотдаленном уголке своей памяти и не обращать внимания на слова Фумеро. Уже подороге домой я поравнялся с часовой мастерской. Дон Федерико приветливо махнулрукой из-за прилавка, знаками приглашая меня войти. Часовщик был очень любезными улыбчивым человеком, он никого никогда не забывал поздравить с праздником, ик нему в любой момент можно было обратиться с просьбой помочь в каком-либозатруднительном деле. Дон Федерико Флавиа мог найти выход даже из самых сложныхситуаций. У меня мороз прошел по коже при мысли о том, что он занесен в черныйсписок инспектора Фумеро. Я понимал, что должен предупредить дона Федерико огрозящей ему опасности, но не представлял себе, как это сделать, не вмешиваясьв дела, находящиеся вне моей компетенции. Смущаясь как никогда, я зашел вмастерскую и улыбнулся ему.

— Как дела, Даниель? Ну и вид у тебя.

— День неважный, — сказал я. — А вы какпоживаете, дон Федерико?

— Кручусь как обычно. Часы стали делать все хуже, вот иприходится работать круглые сутки. Если так пойдет и дальше, мне понадобитсяпомощник. Мое предложение не заинтересует, например, твоего друга-изобретателя?У него наверняка талант к такого рода делам.