— Кубатай! Ты же и сам боян немножко... Не споешь линам былинку веселую, походную, где про путь-дорожку речь идет? Сразу нам песнясил прибавит, воевать да жить поможет, скучать не даст никогда!

Польщенный Кубатай откашлялся, погладил бородку и сказал:

— Почему бы не спеть? Баритон у меня славный, колоратураприятная. А песен я знаю — море... Сейчас...

Несколько минут он шел мурлыча себе под нос мелодию, апотом, неожиданно тонким голосом, запел:

Если долго-долго-долго,

Если долго по тропинке,

Если долго по дорожке,

Ехать, прыгать и бежать,

То наверно, то наверно,

То наверно, то наверно,

То возможно, можно, можно,

Можно в Африку прийти!

Удивленный дурак посмотрел на Смолянина. Но и толмач,разинув рот, внимал чудной песенке мудреца. А тот, вприпрыжку, то забегаявперед, то возвращаясь к спутникам, пел:

А-а! В Африке небо вот такой ширины!

А-а! В Африке горы вот такой вышины!

А-а! Крокодилы, кашалоты,

А-а! Обезьяны бегемоты!

А-а! И зеленый попугай!

А-а! И зеленый попугай!

Бесшабашное веселье охватило дурака. Не беда, что в песнепелось про неведомую страну Африку. Видать и там все, как у людей: небо и горы,кашалоты и обезьяны... Сорвав на ходу с дерева банан, немножко зеленый, но всеравно вкусный, Иван подхватил песенку. А следом, не в такт, но искренне, сталподпевать Смолянин:

Но конечно, но конечно,

Если ты такой ленивый,

Если ты такой трусливый,

Сиди дома не гуляй...

Ни к чему тебе дороги,

Косогоры, горы, горы,

Буераки, реки, раки,

Руки-ноги береги!

Спутники, не сговариваясь, остановились, обнялись, и запелиприпев. Вполголоса, но грозно и жизнеутверждающе:

А-а! В Африке небо!

А-а! В Африке горы!

А-а! Крокодилы!

А-а! Обезьяны!

А-а! И зеленый!

Иван-дурак посмотрел на мудреца, смущенно потрогал егозеленые волосы, и сказал:

— Ох, полюбился ты мне, мудрец! Умен, как князьВладимир, красив, как Красно Солнышко... Если б еще волосы не зеленые были!

— Какие есть! — обиделся мудрец.

— Ладно, зеленые волосы не беда, мы не расисты, —рассудил Иван. — За песню спасибо, хоть и не все в ней понятно, но веселейна душе стало.

— Я еще много чего знаю! — похвастался мудрец. —Вот, например... В Африке несчастье, в Африке злодей! В Африке ужасныйБармалей!

— У нас тоже злодей есть, Кащей Бессмертный, —согласился Иван. — А че ты все про Африку поешь? Родом оттуда, али че?

Кубатай захихикал, глядя на Смолянина. Тот ухмыльнулся.

— Да нет, я не из Африки, — сказал, наконец,Кубатай. — Просто понравилась она мне очень, вот и выучил про нее разныепесни да стишки.

...Вскоре, издалека уже, увидел Иван возвышающееся наддеревьями мрачное серое здание.

— Не замок ли то Кащеев? — спросил Иван, незамедляя шага.

— Кря-кря! — ответил за его спиной Смолянин.

— Кубатай, — спросил Иван, не оборачиваясь, —это он по вашему, по-басурмански?

— Не-у, — ответил Кубатай, — то есть, э-э-э,м-мяу!

Иван остановился как вкопанный и оглянулся. Позади, вместоспутников его, пораженно глядя друг на друга стояли: серая в оранжевую крапинкуутка и пушистый, черный, с зеленоватой проседью, кот. Возле кота —сабелька с перевязью валялась.

— Что же вы наделали, товарищи мои! — запричиталИван, вспомнив, каким образом давеча Алеша в козленочка превратился. — Накого ж вы меня покинули?

— Кря-кря, — печально ответила утка. И вдругнахохлилась, напыжилась, затопталась на месте, а потом отпрыгнула в сторону и сужасом в глазах оглянулась. Там, где только что она стояла, лежало крупное,чуть больше куриного, яйцо. Да не простое, а золотое.

— Хе-хе-хе, м-мяу, хе-хе-хе, — затрясся котистерически, — знаю, знаю я эту историю! Баба била, била, не разбила, дедбил, бил, не разбил... Потом мышка прибежала, хвостиком махнула...Мышка! — повторил он с нездоровым блеском в глазах, — мышка —это хорошо. И еще златая цепь нужна. Где ее взять-то?

Оправившись от первого потрясения, утка, напряженноуставившись в одну точку, вновь принялась топтаться на месте.

— Ничего себе производительность, — заметилкот, — если б яйца на цепь перековать... Вань, пособи, а? Что я сам-томогу с такими конечностями? — и он коснулся Ивановой ноги мягкой лапкой.

— Да пошел ты! — осерчал Иван на своихнезадачливых спутников. — Больше дела мне нет, как только яйца на цепиперековывать! — Сказал да тут же и смягчился. Не по своей же волебасурманы в домашних животных превратились. — Вот что, горемычные, —сказал он, присев и погладив кота по шерстке бархатной, — недосуг мне свами задерживаться. К Кащею спешить надо. Ежели голову там сложу, не поминайтелихом. А ежели живым останусь, помогу вам. Или чары с вас снять колдовские,или, если не выйдет, уход приличный обеспечу.

Тем временем утка вновь сделала шаг в сторону и принялась синтересом, спокойно уже, разглядывать очередное золотое яичко.

— Главное, никуда отсюдова не уходите, чтоб искать васне пришлось, — закончил Иван, поднимаясь. — Все. Бывайте!

Со словами этими повернулся он лицом к дворцу кащееву ипобежал дальше в одиночестве.

Миновав небольшую пальмовую рощицу, Иван остановился передогромным мрачным замком из серого ноздреватого камня. Вынул из ножен меч,перекрестился трижды, как матушка учила, и, шагнув к дверям дубовым, принялсяколотить в них кулаком.

С таким же успехом он мог бы стучать по собственному шлему.

Иван повернулся к дверям спиной и стал бить в них пяткойбогатырской. Одна створка треснула. В тот же миг из-за дверей раздалсявкрадчивый голос:

— Зачем имущество-то ломать? Оно денег стоит. Нажми-ка,лучше, богатырь, на кнопочку.

Тут только разглядел Иван на косяке небольшую белую кнопку инемедля нажал ее. В тот же миг над дверью приоткрылось небольшое окошечко, а изнего выдвинулась и накренилась объемистая лохань. И Ивана с ног до головыокатило дурно пахнущей жидкостью.

Из-за дверей раздалось тихое счастливое хихиканье, и они,наконец, отворились. На пороге, почти беззвучно трясясь, стоял невысокий полныйлысоватый мужчина в ночной рубашке.