Пам-пам-пам-пам, пам-пам-пам,

— забормотал Воха. И вдруг, изменившимся голосом,заорал:

Будь попрочнее старый таз,

Длиннее был бы мой рассказ!

— Какой таз? — поразился Иван. Смущенный Вохапризнался:

— Да нет, это что-то другое. Я это в былину про пиратоввставлю... Слушайте дальше...

— Дальше? — в один голос изумились богатыри. Нобояна уже несло:

Встретили в пути бояна, с ним уселись пировать,

Пару песенок послушать, удовольствие поймать.

Но не в кайф пошли былинки, неугоден стал певец,

Был он прочь с позором изгнан. Но и это не конец.

Дальше встретили девицу, ту, что силой, аки слон

Ту, что поп Гапон коварный увести хотел в полон.

Не поверили слезинкам на девических щеках,

Пару прутьев из бамбука обломали впопыхах.

Больно высекли красотку... Сердце, плачь! А горло —пой!

Больно высекли... Илюша с той поры ушел в запой.

Дальше в лес пришли дремучий, тут Алеша учудил,

Богатырь, а как ребенок, то, чего не надо, пил.

А потом судьба коварно пошутила средь болот...

И лишь трое из шестерки свой закончили поход.

Но на подступах к Кащею приключилось черте-че!

Не рискну я рассказать вам, что случилось с толмачом.

И мудрец сменил обличье, стал пушистым и с хвостом,

Впрочем, песня об Иване, мудрецы здесь не причем.

Наш Иван с Кащеем бился, много сил потратил зря,

И решил, что фрукт любимый подкрепит богатыря...

Зря Иван жевал бананы, не в бананах, видно, суть.

Фрукт сей не залечит раны, не поможет отдохнуть.

Кожура — другое дело, кожура — всему венец.

Шкурку от банана смело примени — врагу конец!

Наступила тишина. Нарушил ее Илья Муромец, привстав с местаи тихо, но грозно сказав:

— Так... Былинки хитроумные сочиняем... Подтексты даидейки в них вкладываем?

— Какие идейки? — возмутился Воха, быстро закинулгитару за спину, засунул в карманы парочку авокадо и навьючил торбу. —Меня всегда ругают, что в былинах идей нет! Я первый раз в жизни идею в былинузапихал!

— И в последний, — задумчиво сказал Илья, извлекаяиз ножен меч.

Воха торопливо зашагал от скатерти-самобранки, аудерживаемый спутниками Муромец орал ему вслед:

— Интеллигенция! Вишь, беды нам пророчишь, молокосос! Асам сало за пределы Киева вывозишь! Подрываешь экономическую мощь страны!

— Что ты так разъярился? — поинтересовалсяудивленный Иван, когда боян скрылся из поля зрения, а Илья немного поутих.

— Суеверный я, — смущенно призналсяМуромец. — Не люблю, когда беду накликают... Как там он пел-то? Илюша стой поры ушел в запой... Ох, боюсь...

— Так ты не пей — и не сбудутся предсказаниячерные! — радостно заявил Смолянин. — Делов-то!

— Не пить? — изумился Илья и добавилнеуверенно: — Что ж, может это и выход...

Дальнейший путь протекал в тягостном молчании. Былина Вохинапроизвела на друзей впечатление неизгладимое. Алеша время от времени чесалзатылок. Иван хмурился, а Илья повторял: «Я не пью. Я не пью. Я пью, но мало.Много, но не я.»

Дорога тем временем вела богатырей по местам живописным,сердцу ласковым. Ох, Русь, Русь! Кто тебя выдумал, раскрасавицу! Дай ответ! Недаешь ответа... Только тянутся вдоль дорог овсы высокие, березки белокурые дарощицы светлые, бамбуковые... И вольно дышится на родной стороне, и сердцепокоем наливается, и петь хочется, да нет песни такой, что тебя достойна...

— Богатыри! — раздался вдруг девичий голос. —Богатыри! Заступнички!

— Начинается, — прошептал Илья, бледнея. —Девица! Сечь не будем, лучше сразу убьем!

А к друзьям, на лихом коне, меж тем приблизиласьдевица-краса, уже знакомая читателю памятливому и ожидаемая читателем догадливым.

— Алена! — ахнул Иван. — Предательница!

— Не виноватая я! — вскрикнула Алена, гарцуя передбогатырями. — Он сам пришел!

— Кто?

— Гапон! Пришел, и говорит: давай, Алена, продадимРусь-матушку! Я кочергу схватила, а он, лукавец, тряпку сонным зельемнапитанную мне в рот сунул! Я и не устояла...

— Врешь! — воскликнул Иван-дурак. — Самвидел, ты с Гнедком вместе на поле брани была, к лошади привязанная!

Алена от возмущения на миг потеряла дар речи.

— Так ведь привязанная! Пленница я была, а...

— Пленница? Не знаю. Может это маскировка хитрая, чтобглаза нам отвести?

— Ты дурак? — обреченно спросила Алена.

— Да!

— Так значит, обязан быть смекалистым!

Иван кивнул и неохотно признался:

— Обязан-то обязан, но один раз любой ошибиться должен.Лучше уж я сейчас ошибусь, чем в схватке с Кащеем. Ребята, кто за то, чтобысчитать Алену предательницей?

Илья и Алеша подняли руки.

— Кто воздержался?

Мудрец с толмачом, переглянувшись, проголосовали.

— Кто против? — Иван со вздохом поднял руку иизрек: — Принято большинством голосов. — Что ж, я не смею спорить.Вяжи ее, мужики!

— Ой, дурак! — завопила Алена, вынимая из-подподола кочергу. — Ну, попробуйте, возьмите!

И завязался лютый бой. Куда тут печенегам да половцам! Землядрожала от ударов кочерги и богатырских оплеух. Но вновь смекалка Алеши,находчивость Ивана, силушка Ильи и реплики Кубатая одержали верх.

Алена была связана, стащена с коня и уложена на дорогу.Друзья сели рядом и стали грустно считать потери.

Из потерь были в наличии: выбитый у Ильи зуб, слегкапогнутый меч-кладенец и прикушенный мудрецом язык. Хитрый Попович, как всегда,вышел сухим из воды.

— Что делать с ней будем? — вопросил Илья, грустноглядя на Алену.

— Юбьем, — кровожадно, но косноязычно предложилКубатай. — Язик я изя неее куснул.

— Не беда, заживет, — похлопал мудреца по плечуАлеша. — Что, Илья, казним Алену?

— Люба она мне, — вздохнул Илья. — Люба...Алена, пойдешь за меня?

Алена хранила гордое молчание.

— Есть в Киев-граде старый пруд, — задумчивопроизнес Иван. — Каштаны там цветут. Бамбуки там цветут. И тут.