— Не «о ком», а объем! — с легким раздражениемобъяснил Кубатай. — Ну, например, большой мешок из кожи или плотной ткани.

— У нас нет ни того, ни другого, — заметил Иван.

— Если только лягушек через соломинку надувать, —предложил Алеша. — А че? Старинная забава молодецкая, — продолжал он,увлекаясь. — Вставляешь лягушке в...

— Лягушки не подойдут, — перебил егоКубатай, — объем маловат.

— О ком «об ем»-то? — взвился Алеша. — Нет,Вань, ты послушай только нехристя нашего!

А Кубатай пробормотал, почему-то хихикнув:

— Объем — он и в Африке объем...

— Заткнись, Алеша, — грубо осадил Иван Поповича.

— Ну, как хотите, — обиделся Алеша и замолк. АИван вспомнил историю Алешиной женитьбы и подумал: «несладко, видать, царевнежилось.»

Паузу нарушил Смолянин:

— Кстати о лягушках! А может это... с кочки на кочку? Какпрыгоходы... — подмигнул он Кубатаю.

— А ежели кочки на середине кончатся? — мстительноспросил Алеша. — Тогда как?

Смолянин только пожал плечами.

— У тебя альтернативные предложения есть? —спросил Алешу Иван.

Тот отрицательно покачал головой.

— Ну а коли так, — сказал Иван, — тогдапоскакали.

И они вприпрыжку двинулись дальше. Только лягушки, спасенныеКубатаем от надувательства, с кваканьем разлетались в стороны. Долго нашимгероям скакать не пришлось. Да что плохо — ни присесть, ни скатерочкураскинуть. А еще хуже то, что когда уж и лес из виду исчез, и неясно стало,куда возвращаться, сбылись самые худшие Алешины опасения. Кончились кочкиболотные и простерлась перед ними топь сплошная, зыбучая.

— Приплыли, — объявил Смолянин мрачно.

— Ой, простите меня друзья мои сердечные, —вскричал Иван, преисполнившись раскаянья. — Не послушал я Алешу, завелневедомо куда! Тут, видать и головы нам сложить суждено.

— Не спеши нас хоронить, Ваня, — остановил егоАлеша. — Авось не пропадем.

— Как же, не пропадем. Кубатай, мудрец, одна ты у наснадежда и опора! Что делать, как действовать?

Кубатай беспомощно огляделся, потом придал лицу значительноевыражение и приосанившись заявил: — В случае полной безвыходности ситуацииследует взывать о помощи.

— Эх, — махнул рукой Иван. — Утешил, нечегосказать, к кому тут взывать-то?

И крикнул насмешливо:

— Ау!

— Ау! — то ли эхо отозвалось, то ли кто крикнул вответ. Хотя, скорее, все же второе — потому как голос ответивший былженским. Иван насторожился.

— Ты эхо? — крикнул он с надеждой на обратное.

— Не-а, — отозвался некто.

— Где ж ты есть? — возликовал Иван.

— Здеся я, — раздалось совсем близко, и из-закочки позади него высунулось зеленое, глазастое, девичье личико.

— Кто ты, девица крас... э-э-э... зеленая! —вскричал Иван радостно.

— Русалки мы болотные, — кокетливо заявила та,продолжая опасливо выглядывать из-за кочки.

— Кикимора! — догадался Алеша.

— Фу, какой невежливый, — поморщилась та. —Говорю же — русалки мы, только воды проточной не уважаем.

— Зовут-то тебя как, русалка болотная? —поинтересовался Иван, боясь, что та, обидевшись, исчезнет снова, и что естьмочи подмигнул Алеше.

— Лизаветой звать, — жеманно ответила кикимора,поднимаясь и выходя из-за кочки. — Для своих — Лиза я. И глазкипотупила.

— Бедная Лиза, — сказал Алеша жалостливо. —Ты ж промокла вся.

— Какой миленький, — хихикнула Лиза, осторожнокоснулась Алешиной кольчуги и тут же пальчик отдернула. — Что мокрая, тоэто, мон шер, для меня удовольствие одно. А за участие — мерси тебе добрыймолодец, — и книксен сделала.

Алеша неожиданно порозовел, и ответил тихо:

— Я не добрый молодец, а богатырь. Алешей кличут.

Кикимора всплеснула руками:

— Ах, пардон, пардон, не извольте гневаться, уж неПоповичем ли Алешей вы будете?

— Им, — признался Алеша, краснея еще гуще.

Во время этого диалога Иван, Кубатай и Смолянинпочувствовали себя неловко. Так, словно незванными в чужую комнату вошли.

— Кхе! — кашлянул Иван, чтобы привлечь к себевнимание.

— Ой, что это я все разговариваю, разговариваю, —засуетилась кикимора. — Вы ж устали небось с дороги, кушать хотите?

— Спасибо, Лизавета, но не голодны мы, ответил Иван,как мог галантно. — К Кащею мы идем. Биться. Не проводишь ли?

— Все что хочешь проси, мон шер, только неэтого, — молвила кикимора. — Уж коли попали сюда — считайпропали.

— А почто так? Ты выведи!

— Выведу, и опять одной век коротать? Лучше я вас ксебе на дно затяну. Будем там жить-поживать, песенки распевать, в преферанспоигрывать. Глядишь, и приглянусь кому из вас. А он — мне, стало быть. Икикиморы, между прочим, любить умеют.

— Лиза, не губи! — взмолился Иван. —Хочешь — топи нас, только на обратном пути. А с Кащеем сразиться мыдолжны.

Кикимора насупилась, что-то в уме прикидывая, потом сказаларешительно:

— Значит так. Оставьте мне Алешу-богатыря, остальныхвыведу. На обратный путь свидимся. Там и порешим, отпущу я его, альнаоборот — и вас к себе заберу!

— Да ты что, Лиза, мелешь-то? — возмутилсяИван. — Как же мы Алешу оставить можем? Да и сам он не согласится!

— Эх, была не была, — торопливо сказалАлеша. — Жена у меня оказалась лягушкой, будет теперь кикимора вподружках. Ступайте, братцы. На обратный путь свидимся.

— Оревуар, стало быть! — радостно взвизгнулакикимора, и тут же с Алешей вместе в топь и провалилась. А перед оставшимисяпутниками вздыбились из болота кочки одна за одной, прямой линией на сухоевыводящие. Как не тяжко было Ивану Алешу оставлять, да не время горевать.Смахнул он слезу, да и поскакал по кочкам. Следом — Смолянин, а за ним иКубатай, сабелькой басурманской позвякивая.

Доскакав до сухого места, путники в изнеможении упали натраву. Отдышавшись Иван молвил:

— Что ж, друзья мои, Кубатай да Смолянин, честно скажу,спокойнее мне было бы, коль не вы а братья-богатыри со мной к Кащею пришли. Но,видать, судьбы не выбирать. Без вас-то, в одиночку, уж точно пропаду.

Сказав это, встал Иван и далее двинулся. За ним, след вслед, спутники его.

Вначале шли они молча, по сторонам опасливо оглядываясь. Нетли поблизости вражьих лазутчиков или чудовищ диковинных, агрессивных? Но врагине показывались, а молчать в дороге — самое последнее дело. ПомялсяИван-дурак, да и попросил: