Однако в книгах Винкена де Вайльда нет ничего порочного илиуродливого – возражал я. – Взгляни сама, Дора, и ты убедишься в моейправоте». К тому времени у меня в коллекции насчитывалось уже шесть егосборников. И все они были посвящены любви. Профессор Колумбийского университета,ко–торый переводил для меня тексты, искренне востор–гался мистицизмом стиховВинкена. Его поражало искусство, с каким их автор умел сплести воединопо–читание Бога и плотскую любовь. Дора отказывалась покупать такие издания. Еегораздо больше интересо–вали совсем иные проблемы религии. Она читала тру–дыПауля Тиллиха, Уильяма Джеймса, Эразма и массу книг, посвященных положениювещей в современ–ном мире. Да, именно «положение вещей в современ–ном мире»стало для нее главной темой, в некотором роде даже навязчивой идеей.

– И если я все-таки сумею раздобыть книги Вин–кена и принесуих Доре, они оставят ее равнодуш–ной? – спросил я.

– Совершенно, – подтвердил Роджер. – Она паль–цемне притронется ни к одному из предметов, хра–нящихся в моей коллекции. Вовсяком случае, сейчас.

– Вот почему ты просишь меня позаботиться о твоих сокровищахи сохранить их?

– Года два назад, – со вздохом пояснил он, – впрессе появилась пара статей. Они не имели никако–го отношения к Доре, однакоразрушили завесу тай–ны и открыли дочери глаза на суть и характер моегобизнеса. По ее словам, кое-какие подозрения зароди–лись у нее давно. И рано илипоздно она все равно до–копалась бы до истины и выяснила, что мои деньги –«грязные» деньги.

Грязные… – задумчиво повторил он и покачал го–ловой. –Последнее, что она позволила мне приобрес–ти для нее, – это монастырь.Миллион стоило само здание, и еще миллион пришлось заплатить за то, что–бы егополностью очистили от современной скверны, привели в порядок и придали ему тотвид, который оно имело в 1880-х годах, когда там жили монахини. Нужно быловосстановить часовню, трапезную, спаль–ные комнаты, широкие, просторныекоридоры.

Но даже этот дар она приняла весьма неохотно. А что касаетсяпроизведений искусства.. О них не мо–жет быть и речи. Она никогда не возьмет ницента из моих денег, хотя они очень нужны ей для обучения приверженцев ееордена – или как; там телеевангелисты это называют? А ведь этот ее кабельныйканал ничто в сравнении с тем, что я мог бы создать для нее на базе старого монастыря.А статуи? А иконы? Ты только представь! «Я могу сделать тебя не менеезна–менитой, чем Билли Грэхем или Джерри Фалвелл, – уговаривал яДору. – Ради всего святого, дорогая, ты не можешь отказаться от моейпомощи!»

Роджер печально покачал головой.

– В последнее время она встречалась со мной только изжалости. А этого чувства в ней хоть отбавь, такое впечатление, что она черпаетего из не–иссякаемого источника. Иногда она соглашалась при–нять от менямаленький подарок. А вот нынешним вечером отказалась наотрез. Однажды, когда еепро–грамму едва не закрыли, она воспользовалась предло–женной помощью, но ровнов той мере, которая была необходима, чтобы пережить кризис. А вот к моим святыми ангелам ни разу даже не прикоснулась, не бросила ни единого взгляда насобранные мною сокровища и ценные книги.

Естественно, мы оба понимали, какая опасность грозит еерепутации. И ты оказал большую услугу, не только убив меня, но и уничтожив всеследы. Однако вскоре известие о моем исчезновении все же просо–чится в газеты ивыпуски новостей: «Телеевангелис–тов финансировал кокаиновый король!» Неплохойза–головок, правда? Как долго ее тайна будет оставаться нераскрытой? Лестат!Она должна пережить мою смерть! Ты слышишь меня? Должна! И она, и еепро–грамма!

– Я слушаю тебя очень внимательно, Роджер. Каждое твоеслово. Пока еще никто ничего не знает о Доре. Поверь, я тебя не обманываю.

– Мои враги жестоки и безжалостны. А власти… правительство…Черт его знает, что такое наше прави–тельство и чего от него можно ожидать.

– Она боится скандала?

– Нет. Вся эта шумиха разобьет ей сердце, но она ее небоится. Она смирится с тем, что произойдет. Все, чего она требовала и ожидалаот меня, – это отказа от торговли наркотиками. Она хотела, чтобы я бросилэтот бизнес к чертовой матери. И не потому, что рано или поздно весь мир могузнать о наших родственных связях, о том, что она моя дочь, а только из страхаза меня самого. Она умоляла меня отойти от дел, потому что боялась за меня, какбоятся за своих отцов и му–жей дочери и жены гангстеров.

«Пожалуйста, позволь мне помочь, возьми день–ги», –умолял я. Телевизионное шоу доказало, что Дора обладает незаурядной смелостью имужеством. Но что толку? Вокруг нее все рушилось. Часовая програм–ма, шедшаятри раза в неделю, стала для нее своего рода лестницей в небеса, по которойприходилось взбираться в одиночку. И все же меня она и близко не подпускала –надеялась только на свою аудиторию. Но разве зрители в состоянии были принестией мил–лионы, в которых она нуждалась?

А эти женщины-мистики, которых она цитирует! ХильдегардаБингенская, Юлиана из Нориджа, Тере–за Авильская… Тебе приходилось читатьпроизведе–ния хотя бы одной из них?

– Всех троих, – ответил я.

– Умные женщины, желающие внимать умным женщинам, – воткто составляет ее аудиторию. Но в последнее время слушателей становилось всебольше и больше – ее программы стали вызывать интерес у самых разных людей.Иначе и быть не могло. В та–ком деле нельзя добиться успеха, если обращаешься кпредставителям только одного пола. Поверь, я знаю и говорю сейчас не как ееотец, а как специалист по мар–кетингу и гений Уолл-стрит. А в этом ты тожеможешь не сомневаться. Она привлекает к себе внимание всех без исключения. Ах,если бы только у меня были эти последние два года, если бы я успел все организоватьи профинансировать, прежде чем она узнала!..

– Ты неправильно воспринимаешь случившееся. Не стоит ни очем жалеть. Если бы ты успел поставить ее дело на широкую ногу, то тем самымтолько скорее раскрыл бы себя и сделал скандал еще более громким.

– Нет. Чем прочнее стояла бы на ногах ее цер–ковь, темменьшую опасность представила бы для нее любая шумиха. В том-то вся и хитрость.Дора слиш–ком уязвима именно потому, что масштабы ее дея–тельности невелики. Ив этой ситуации любой скан–дал может обернуться катастрофой. – Роджерпокачал головой. Чувствовалось, что он рассердился, но гнев и возбуждениесделали его образ значительно явствен–нее. – Я не имею права разрушатьжизнь Доры!

Он содрогнулся и умолк. Потом вопросительно взглянул наменя.

– Что будет дальше, Лестат? Чем все это может закончиться?

– Доре придется самой бороться за существова–ние, –ответил я. – После того как станет известно о твоей смерти, ей понадобитсявся ее вера, чтобы вы–нести все испытания и выжить.