мы задавались вопросом, была ли Джерри вообще на катке.

Через несколько минут наша дверь должна была открыться. Если бы я все еще читала, Джерри бы нахмурилась, коротко поздоровалась, разделась и забралась на свою двухъярусную кровать. Там она бы села наверху лестницы и начала свой ужасный ритуал массирования ступней, мазала пятки и лодыжки мазью, сгибая пальцы ног так, что создавалось впечатление, будто они складываются вдвое, по очереди дергая их, ломая, как куриные кости. Ноги Джерри, изуродованные годами катания на коньках, казались мне все более отталкивающими. Я упиралась взглядом в ее сухие лодыжки, вросшие ногти на ногах – пожелтевшие и покрытые корками, – волдыри, бурсит и натоптыши. Насколько я помню, на пальцах Джерри были небольшие ямочки из-за ее привычки постоянно туго натягивать шнурки, синяки размером с теннисный мяч на бедрах и руках, которые она получила, по крайней мере, как мы предполагали, не из-за несчастного случая, а из-за траха с тренером в кузове его «Эскорта».

Раз или два за ночь я слышала, как Джерри вскрикивала от боли, когда пыталась подняться на ноги, сдерживая рыдания. Возможно, проблема была не в пальцах ног; возможно, она проиграла, упала или ее тренировка прошла не так. Может, она поссорилась со своим папиком. Я не хотела знать. Я могла бы спросить Джерри, в чем дело, утешить или дать совет; я знала, что это было бы благородно. Но я была подростком, одержимым собой, слишком увлеченным собственной жизнью, чтобы заботиться о ком-либо еще.

Всего за несколько дней до начала наших ОССО, когда я почти забыла о шпильке, мачеха Джерри Лейк положила конец тренировкам по будним дням. Моя первая мысль была, что Дафна Лейк, вероятно, заметила увлечение Джерри своим тренером и пыталась предотвратить катастрофу. Или, может быть, ее беспокоили наши приближающиеся экзамены. Так или иначе, однажды вечером мисс Грейвз появилась в нашем общежитии, чтобы объявить новости.

– Это лишь временная мера, дорогая, – заверила Джерри мисс Грейвз.

Джерри издала шипящий звук, откинула стул и, словно бульдозер, пролетела мимо мисс Грейвз, чтобы позвонить родителям. Те из нас, кто находился на лестничной площадке, могли слышать через два этажа оскорбления, которые Джерри швыряла в телефон Дафне Лейк, – мстительная сука, ревнивая корова, злая тварь – прежде, чем она потребовала поговорить с отцом. Когда ни один из ее родителей не пошел на попятную, Джерри издала пронзительный крик и (факт, на котором позже зациклились люди) публично пригрозила сбежать или выброситься из окна.

– Если бы. – Скиппер закатила глаза и вернулась в свою спальню.

Следующие три недели находиться рядом с Джерри было невыносимо. Угрюмая, злобная, легко провоцируемая – такой она была. Я сидела, сгорбившись, над горой заметок, а Джерри вокруг меня хлопала дверцами шкафа, швыряла туфли по комнате и вырывала листы из своей записной книжки, сочиняя язвительные письма домой, а перо ее авторучки яростно царапало страницу. Когда я попросила ее успокоиться, она повернулась и нахмурилась, ее взгляд стал острым.

– Иди и трахни свою мамашу.

К середине июня наши экзамены закончились. Джерри разрешили вернуться на лед. По традиции, весь курс – все, кроме Джерри Лейк, – собрались босиком в Круге в тот день, а коричневые кожаные шнурки наших ботинок были связаны вместе и натянуты между наших пальцев. Скиппер, вышедшая первой, побежала вперед к обувному дереву, ее рука была за спиной, как у метателя копья, и швырнула туфли в плакучий кедр. Мы кричали и радовались. Затем Скиппер подозвала Квамбоку, которая на цыпочках прошла по траве и дернула рукой, осторожно бросив ботинки в нижние ветви. Мы зааплодировали, и она снова отошла в сторону. Когда мы все бросились к дереву, возникла сильная толкучка. Восторженные, освобожденные от учебников и экзаменов, мы швыряли обувь в ветки рядом с туфлями наших матерей, бабушек и прабабушек. Мы прыгали, визжали и обнимали друг друга. Обессиленные, забросив последние ботинки, мы остановились. Наши руки обвились вокруг бедер друг друга, наши головы покоились на плечах, любуясь проделанной работой.

А затем мы услышали это. Вопль обожженной кошки. Джерри Лейк вылетела из нашего общежития, опустив голову, и рванула по траве в сторону Скиппер, с кожаной спортивной сумкой в руке.

– Дай мне, – крикнула она.

Скиппер приподняла бровь и посмотрела на Джерри. Даже босиком она возвышалась над ней.

Скиппер драматично вздохнула.

– О, ради бога, вот опять.

Скиппер посмотрела на близнецов и закатила глаза.

– Да, Джеральдина? Что на этот раз?

Я не сводила глаз с травы, скрестив руки, и ковыряла пальцами внутреннюю сторону предплечья. Я заметила на автостоянке бежевый «Форд Эскорт», ожидающий, чтобы отвезти Джерри на тренировку. Рука мужчины свешивалась из открытого окна, барабаня пальцами по боковой панели.

– Где она? – прошипела Джерри. – Дай мне.

– Отдай мне, – поправила Скиппер.

– Чертова корова, – выплюнула Джерри. – Я хочу ее вернуть. Сейчас же.

Скиппер стояла, глядя на мою соседку по комнате, изучая ее, как животное в зоопарке. Несмотря на то что она не понимала, в чем ее обвиняют, Скиппер, должно быть, видела, что у нее была отличная возможность еще больше разозлить Джерри. На ее лице появилась тонкая улыбка. Она отступила и указала на дерево, с ветвей которого свисала наша обувь.

– Ничего не забыла?

Кулак Джерри сжался, ее кошачьи глаза сверкнули на ярком солнце. Хватка на ручке ее тренировочного рюкзака усилилась, выдыхая из нее жизнь. Она залилась румянцем от шеи до щек, ее губы сжались. Воздух вокруг ее головы будто бы потрескивал. Наблюдая признаки неминуемого взрыва – руку на бедре, ухмылку, красные щеки, – мы, затаив дыхание, ждали, чем это закончится.

Джерри бросила взгляд на автостоянку.

Затем, к нашему удивлению, она наклонилась и развязала туфли.

Кто из нас мог предположить, что Джерри Лейк так легко сдастся? Возможно, это произошло потому, что она знала, что ее тренер наблюдает, и не хотела, чтобы ее видели в дурном свете. Или потому, что к тому времени она так отчаянно хотела вернуться к тренировкам, что решила на этот раз не устраивать сцен. Или, может, все-таки Джерри все время хотела быть Божественной?

– Чудненько, – сказала Скиппер, скрывая свое изумление короткой улыбкой.

Она отступила в сторону, чтобы Джерри заняла ее место.

Мы быстро поняли, что, несмотря на ее ловкость на льду, у Джерри Лейк был просто ужасный бросок. Ее первая попытка была неудачной: шнурки соскользнули с низко свисающей ветки, и ботинки упали на землю коричневой лужей. Я нервно захихикала. Я хотела бы бросить их за нее, чтобы это дурацкое зрелище закончилось. Джерри нахмурилась и взяла туфли для второй попытки. На этот раз