и веселья на Слоун-сквер. Моя крестная же знала редактора Times и дергала за эти ниточки.

– Боже, – хором сказали сестры Пек, когда я рассказала им, где работаю. – Вот не повезло.

К моему ужасу, остальные мои друзья собирались работать в одной и той же туристической компании – роскошные сафари, круизы по Галапагосским островам, – которая принадлежала двоюродному брату Скиппер. Несмотря на то, как они со мной обращались, на их хладнокровие и шепот за моей спиной, меня тошнило от мысли, что они проведут неделю вместе без меня.

– Где находится Уэппинг? – спросила Джордж.

С таким же успехом я могла уехать в Сибирь.

Каждый день меня записывал администратор News International, который давал мне пластиковый бейдж с надписью ПОСЕТИТЕЛЬ, и я прикрепляла его к своей белой рубашке. Я одевалась, как женщина средних лет, в дорогой брючный костюм Jaeger, который моя мама купила по этому случаю. В первое утро я долго ждала, возможно, час или больше, прежде чем подруга моей крестной вышла со встречи с редактором и меня вызвали в ее стеклянный кабинет. Она была невероятно умной, наверное, первая по-настоящему впечатляющая женщина, которую я когда-либо встречала. Я была совершенно поражена.

– Расскажи мне о себе, – сказала она с улыбкой.

Меня никогда об этом не просили. В моей голове был вакуум. Я понятия не имела, кем я была вне общества Божественных. Я знала, что моя крестная хвасталась бы тем, что я одарена. Действительно, я была более образованна, чем большинство моих сверстников, даже самых умных, но это мало о чем говорило; планка все равно была установлена низко. У меня был полезный навык запоминать факты наизусть, повторять цитаты из книг – это все, что требовалось для успешной сдачи экзаменов, но в возрасте шестнадцати лет у меня не было собственных мыслей, которые не были заимствованы из заданного текста. В отличие от Джерри Лейк у меня не было настоящих талантов или навыков. Я брала уроки игры на фортепиано пять лет, но не была прирожденным музыкантом. Я не могла играть, танцевать или рисовать, и у меня не было никаких внеклассных занятий, о которых можно было бы поговорить, за исключением, как и у всех Божественных, алкоголя и сигарет. Мой подход к жизни, если он вообще существовал, был унаследован от родителей.

В костюме, вспотевшая, я почесала через ткань шрам на предплечье. Я чувствовала, как редактор внимательно меня рассматривает, ее туфля нетерпеливо постукивала, когда каблук касался пола. Я назвала экзамены, которые планировала сдать в следующем году, рассказала про писательскую премию, которую я получу на Дне речи, недавнем празднике с моими родителями в Риме. Я увидела, что интерес редактора ко мне моментально угас – я была совершенно ничем не примечательна. Ее глаза скользнули по компьютеру.

– Отлично, – сказала она, едва взглянув, когда я закончила. – Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Когда я проходила мимо, она резко махнула мне рукой сквозь стеклянный щит кабинета, и с тех пор я больше никогда не видела ее.

– Похоже, она настоящая самодовольная сука, – зевнула Лорен. – Чем еще ты занималась?

– Ксерокопирование, проверка фактов и тому подобное.

По правде говоря, этаж редакции был самым потрясающим местом, где я когда-либо была. Люди спешно перемещались между столами, иногда даже бегали; другие горбились над своими компьютерами, как жокеи, прыгая пальцами по клавиатуре. Создавали новости. Некоторые из тех же журналистов, которые всего две недели спустя писали о Джерри Лейк. Жужжали у ворот, задавая вопросы Божественным.

Я трепетала почти перед всеми, кого встречала, особенно перед оптимистичными мужчинами, ответственными за спортколонки, которые долго обедали и сидели часами, расставив ноги, сплетничая и бросая бумажные шарики в металлические урны. Я начала наслаждаться тем, как на мне сидел костюм. Каждую ночь я вешала брюки так, чтобы на них сохранялась стрелка, а на пиджаке застегивала пуговицы, предполагая, что так я выглядела более важной. Все взрослые, которых я знала тогда, – мои родители и друзья моих родителей – читали Times. Во время пасхальных каникул в Гонконге моя мать бессовестно хвасталась своим друзьям в яхт-клубе о моей работе, о том, за какие веревочки моя крестная дергала, чтобы я туда попала, но я сидела, болтая ногами в бассейне, и пожимала плечами, когда они поздравляли меня, и дулась, потому что я работала не в туристической компании со Скиппер. Но теперь, описывая свою неделю Лорен, я обнаружила, что мне нравятся редакторы, с которыми я встречалась, утренние конференции, на которых я присутствовала, дружелюбный помощник, который купил мне обед.

– Значит, твое имя будет в газете? – скучающе сказала Лорен.

– Нет. В смысле, они не хотели, чтобы у меня была моя собственная подпись.

Я не могла удержаться от использования своего нового лексикона.

– Ну и пофиг, там все равно нормально платят, я думаю.

Я не ответила. Конечно же, мне не платили. Это было исключительно для моего резюме. На телефонной линии раздался приглушенный звук, как будто Лорен закрывала трубку, и я услышала медленный стук трости, когда Джоан поднималась по лестнице в кровать.

– Завтра школа, не забудь, – сказала Джоан. – Не позволяй отцу тебя поймать.

– Ладно, ма, спокойно ночи.

– Спокойной ночи, Лоз.

На некоторое время воцарилась тишина, и я услышала дыхание Лорен, затем зашумела гарнитура, когда она переложила телефон к другой щеке. Я собралась с силами, чтобы спросить ее о шпильке Джерри.

– Эм, – сказала я, – я хотела узнать, нашла ли ты шпильку для волос?

Лорен раздраженно щелкнула языком.

– Ты опять об этой долбаной штуке, не так ли? Отстань уже.

– На самом деле, я правда… – я начала было говорить, но Лорен прервала меня.

– Потому что, если ты собираешься все выходные ворчать на меня из-за этого дерьмового куска пластика, можешь забыть о том, чтобы появляться рядом со мной.

Мои ноги соскользнули со стола крестной. Один локоть ударился об угол из темного дуба, задев нерв. Я поморщилась, слезы потекли по щекам.

– Нет, – почти крикнула я. – Я имею в виду, все нормально. Забудь.

Все, о чем я думала целую неделю, была ночь в доме Лорен. Мы тщательно все спланировали: билеты на поезд, условия сна, ложь моей крестной матери и в школе. Я знала, что брат Лорен часто приходил к Джоан без предупреждения, чтобы выпить чаю, и я надеялась, что это шанс столкнуться с ним. На той неделе я сидела за своим временным офисным столом, курила карандаш, репетировала остроумные анекдоты из мира журналистики, чтобы рассказывать их за столом, и решала, что надеть. Теперь мне грозила опасность остаться без приглашения. Лучше бы я вообще не упоминала эту чертову шпильку Джерри.

– Все