На остальные удары никто даже не смотрел. Всех интересовалаигра именно этих троих. Игроки, а вслед за ними их помощники и болельщики,двинулись к следующей площадке.

— Скажите, Николай Андреевич, — поинтересовался Дронго, — вывыступаете как конкуренты Шокальского?

— Коммерческая тайна, — усмехнулся Сарычев, — хотя какая тамтайна. Все об этом знают. Шокальский — подставное лицо. Он не дает намнормально заключить контракт, ради которого мы сюда приехали.

— Вы уже вышли на подписание контракта?

— Конечно. Мы предлагаем такие деньги, которые больше никтоне может предложить. Мы были уверены, что получим этот контракт.

— И до сих пор не договорились?

— Пока нет.

— Вам мешают португальцы? Карнейро и Сильва? —поинтересовался Дронго. — Они ваши основные соперники?

— В какой-то мере. Только они настаивают на другом варианте.Хотят перенести соревнование в Синтру, на Солнечный берег. Это под Лиссабоном.

— Прекрасные места, — кивнул Дронго, — хотя здесь мненравится больше.

— Они готовы на все, лишь бы оставить чемпионат вПортугалии, — нервно произнес Сарычев. — Посмотрите, как играет этотШокальский. Он беспрерывно рискует. Думает, что одним точным ударом можно всерешить. Так и во время переговоров. Не называет определенную цену, а постоянноблефует. И в результате Фармер считает, что нельзя никому доверять. Ни нам, ниполякам.

— Вы не узнали, кого представляет Шокальский?

— Он не сообщает. Какую-то неизвестную нам группу. Возможно,японцев. У них есть деньги для таких соревнований.

— Или американцев. Может быть, все-таки речь идет о другом?Например, о передовых технологиях…

Сарычев даже не удивился. Он улыбнулся и кивнул:

— Может быть. Все понимают, для чего приобретаются права наподобные соревнования. Каждые Олимпийские игры, каждый крупный чемпионат,каждая выставка «Экспо» — это уже давно не просто международные мероприятия.Все это большая политика. А такой элитарный чемпионат, как состязания игроков вгольф, привлечет тысячи авторитетных людей и миллионы долларов инвестиций. Овозможности продвижения тех самых технологий я уже не говорю… Посмотрите, какиграет Карнейро. Он хороший игрок, но против Фармера и Сильвы у него нетшансов. Ни единого. Хотя он, конечно, старается.

Вслед за игроками они прошли к очередной площадке. Фармердемонстрировал свое хладнокровие.

— Мы постараемся его дожать, — сообщил Сарычев, — сегоднявечером он обещал дать согласие. Арсений Викторович вчера звонил ему, чтобывыразить соболезнование. И они договорились окончательно решить вопрос именносегодня. Мы предлагаем в два раза больше, чем все основные конкуренты. АШокальский просто блефует. У него не может быть столько денег. Я все большеубеждаюсь, что никакие серьезные люди за ним не стоят.

— А португальцы? Они сумеют найти столько денег?

— Не думаю. Хотя им могли бы помочь европейцы. Карнейроготов привлечь деньги немцев, с которыми он очень близок, а Сильва — отказатьсяот нашего отеля, чтобы перенести чемпионат в Синтру. Но свободных средств у нихнет. Вы же знаете, как сейчас скачут валюты. Доллар и евро. Такие свое-бразныекачели. В этой ситуации наша нефть — самый лучший товар. Цена на него взлетела,а деньги мы получаем в любой валюте.

— Когда Мурашенков должен встретиться с Фармером?

— Сегодня вечером. Они договорятся об окончательной цене, итогда завтра утром прилетят наши и его адвокаты, чтобы подготовить договор. Ноэто уже не наше дело. Там столько пунктов, которые нужно согласовать…

— Разве Фармер не уедет?

— Насколько я знаю, пока нет. Тело Сильвии сразу не выдадут.Полицейские отправили его в Албуфейру. Поразительно, что Фармер туда не поехал.Что за человек! Я думал, подобных персонажей уже не бывает в жизни — ониостались только в романах. Но когда я впервые его увидел, то поверил, чтовстретил именно такого миллионера. Безжалостного и холодного, как акула. Я былв Австралии, там мне показывали белых акул. Эти могут разорвать любого, дажесвою пару. Да что там! Собственных детей не пожалеют. Вот так и Фармер. Длянего нет никаких родственных чувств. И жену свою, я думаю, он не очень любил.Она ему нужна была как некий «бренд», как красавица, которая должна быть рядом.

— Не любите вы его, — заметил Дронго.

— А я их всех не люблю, — желчно сказал Сарычев. — Думаете,мне просто было сюда приехать, я с неба свалился в это общество? Да я столькоработал, столько терпел! Чтобы стать владельцем нашего гольф-клуба, мне стольковсякого вынести пришлось! Чуть ли не сутенером был, когда в мой клуб в началедевяностых богатые подонки в малиновых пиджаках приезжали с девочками. Господи,как я их тогда ненавидел! Всех этих бывших уголовников, фарцовщиков испекулянтов, да еще неудавшихся спортсменов, у которых на лице написан их«интеллект». А какие девочки с ними приезжали! Их бы в Париж на подиум иликуда-нибудь в голливудские фильмы. Тоненькие, красивые, одухотворенные. Идолжны были работать на этих скотов, угождать им, ублажать.

Сарычев достал платок и вытер лоб.

— Не знаю, зачем я вам это рассказываю. Недавно был вМолдавии. Знаете, как там живут люди? Вся республика голодает. В больницах —очереди из желающих продать свои органы. Многие выезжают в Турцию, чтобыпродать свои почки за две или три тысячи долларов. Я там несколько дней был, авернулся — и неделю в себя прийти не мог. Что же такое этот Горбачев наделал,что же он такое сотворил! Нет, я не жалуюсь. У меня все есть: деньги,известность, меня уважают. Сейчас я совладелец очень престижного, элитарного клуба.Сумел заработать несколько миллионов. Только не нравится мне все это. Раньше ягораздо счастливее был — когда в парке культуры обычным распространителембилетов работал. Честное слово, счастливее. А сейчас… Помните августовскийдефолт? Каких нервов он мне стоил! Я думал, мне тогда только один путьоставался — в петлю. У меня на тот момент столько долгов было! И все, конечно,в валюте. Еле-еле выкрутился. Но когда вспоминаю молдавских детей с длиннымишрамами на боку, так готов всех этих «акул» своими руками давить.

Сарычев снова вытер пот.

— Я бы на месте Фармера, наверное, сошел с ума, — тихопризнался он, — если бы убили мою жену. Я бы просто сошел с ума. Но мы с моейЖеней двадцать с лишним лет вместе прожили. Через все испытания прошли. И черезкоммуналку, и через безденежье, и через предательство друзей. Так теперь мнемоя жена ближе всех на свете. Если ее не станет, то и мне жить незачем. А этотвышел играть в гольф. И посмотрите, как спокойно ходит!

— Вы миллионер с левыми взглядами, — пошутил Дронго.

— Я человек с нормальными взглядами, — возразил Сарычев, —самую богатую страну в мире развалили за несколько лет. А наших бывших гражданвыбросили в Европу на помойку. Женщины пошли в проститутки, дети торгуют своимипочками. И никого нет виноватых. Как подумаю, что на месте тех молдавских детеймогли оказаться мои внуки, выть хочется от ужаса.