– Черт возьми! – ответил Пуаро. – Сейчас мне кажется, что язаметно отодвинулся назад. Я как бы наступаю пятясь.

– Скверно. Но вы, наверно, шутите, мсье Пуаро. Вас все такхвалят. Вы, говорят, ни разу в жизни не терпели поражения.

– Это неверно, – возразил Пуаро. – Я потерпел жестокуюнеудачу в Бельгии в 1893 году. Помните, Гастингс? Я вам рассказывал. Дело скоробкой шоколада.

– Помню, – ответил я и улыбнулся.

Дело в том, что, рассказывая мне эту историю, Пуаро просилменя сказать: «коробка шоколада», если мне когда-нибудь почудится, что онзаважничал. И до чего же он был уязвлен, когда уже через минуту после того, какон обратился ко мне с этой просьбой, я произнес магическое заклинание.

– Ну, знаете ли, – отозвался Челленджер. – Такие давние делане в счет. Вы намерены докопаться до самой сути, верно?

– Во что бы то ни стало. Слово Эркюля Пуаро. Я та ищейка,что не бросает следа.

– Прекрасно. И что-то уже вырисовывается?

– Я подозреваю двоих.

– Мне, очевидно, не следует спрашивать, кто они?

– Я все равно вам не скажу! Вы сами понимаете, я ведь могуошибаться.

– Мое алиби, надеюсь, не вызывает сомнений? – спросилЧелленджер; в глазах у него зажегся смешливый огонек.

Пуаро снисходительно улыбнулся загорелому моряку:

– Вы выехали из Девонпорта около половины девятого. Сюдаприбыли в пять минут одиннадцатого, то есть через двадцать минут послеубийства. Однако от Сент-Лу до Девонпорта всего тридцать миль с небольшим,дорога хорошая, и у вас обычно уходило на этот путь не больше часа. Как видите,ваше алиби вообще никуда не годится.

– Так я же…

– Поймите, я проверяю все. Как я уже сказал, ваше алиби негодится. Но алиби – это еще не все. Мне кажется, что вы не прочь жениться намадемуазель Ник?

Моряк покраснел.

– Я всегда хотел на ней жениться, – сказал он хрипло.

– Совершенно верно. Точно – мадемуазель Ник была помолвленас другим человеком. Возможно, для вас это достаточное основание, чтобыотправить его на тот свет. Но в этом уже нет необходимости – он умер как герой.

– Так это правда, что Ник была помолвлена с Майклом Сетоном?Сегодня утром по городу прошел такой слушок.

– Да. Удивительно, как быстро распространяются всякие вести.Значит, вы прежде ничего такого не подозревали?

– Я знал, что Ник с кем-то помолвлена, – она сказала мне обэтом два дня назад. Но я не мог догадаться, кто он.

– Майкл Сетон. Между нами, если не ошибаюсь, он оставил ейвесьма круглое состояние. О! Это, разумеется, вовсе не причина для того, чтобылишать ее жизни, – во всяком случае, с вашей точки зрения. Сейчас онаоплакивает возлюбленного, но ведь не век же ей плакать. Она молода. И мнекажется, мсье, что вы ей очень симпатичны.

Челленджер заговорил не сразу.

– Если бы это случилось… – прошептал он.

Раздался негромкий стук в дверь. Это была Фредерика Райс.

– А я ищу вас, – обратилась она к Челленджеру. – И мнесказали, что вы здесь. Я хотела узнать, не получили ли вы мои часы.

– Ох, ну конечно, я заходил за ними нынче утром.

Он вынул из кармана часики и отдал ей. Они были довольнонеобычной формы – круглые, словно шар, на простой ленточке из черного муара. Явспомнил, что на руке у Ник видел какие-то очень похожие.

– Надеюсь, что теперь они будут идти лучше.

– Они мне надоели. Вечно в них что-то ломается.

– Их делают для красоты, а не для пользы, мадам, – заметилПуаро.

– А разве нельзя совместить то и другое?

Она обвела нас взглядом.

– Я помешала совещанию?

– Ни в коем случае, мадам. Мы толковали о сплетнях, а не опреступлении. Мы удивлялись, как быстро распространяются слухи, – все ужезнают, что мадемуазель Ник была помолвлена с этим отважным пилотом.

– Так Ник и вправду была помолвлена с Майклом Сетоном? –воскликнула Фредерика.

– Вас это удивляет, мадам?

– Немного. Сама не знаю почему. Я, конечно, видела, что оночень увлекся ею прошлой осенью. Они часто бывали вместе. Но позже, послеРождества, они как будто охладели друг к другу. Насколько мне известно, онидаже не встречались.

– Это была их тайна. Они хорошо ее хранили.

– А! Наверное, из-за старого сэра Мэтью. Мне кажется, он и всамом деле стал выживать из ума.

– И вы ни о чем не догадывались, мадам? Такая близкаяподруга…

– Ник – очень скрытный дьяволенок, когда захочет, – чутьслышно прошептала Фредерика. – Так вот почему она так нервничала в последнеевремя! Да, а на днях она сказала мне такую вещь, что я вполне могла быдогадаться.

– Ваша приятельница очень привлекательна, мадам.

– Старик Джим Лазарус одно время тоже так считал, – вставилЧелленджер и довольно некстати захохотал.

– А, Джим… – Фредерика пожала плечами, но мне показалось,она была задета.

Она повернулась к Пуаро.

– А что, мсье Пуаро, вы не… – Вдруг она смолкла,покачнулась, ее лицо стало еще бледней.

Она не отрываясь глядела на середину стола.

– Вам дурно, мадам?

Я пододвинул кресло, помог ей сесть. Покачав головой, онашепнула: «Все в порядке» – и уронила голову на руки. Мы смотрели на нее, чувствуясебя весьма неловко.

Наконец она выпрямилась.

– Боже, какая глупость! Джордж, голубчик, у вас такойиспуганный вид. Давайте лучше поговорим об убийстве. Это так интересно. Вы уженапали на след, мсье Пуаро?

– Пока еще рано говорить, мадам, – уклончиво ответил тот.

– Но вы ведь уже сделали какие-то выводы? Не так ли?

– Возможно. Однако мне не хватает еще очень многих улик.

– О!

Ее голос звучал неуверенно. Внезапно она встала.

– Голова болит. Пожалуй, мне надо лечь. Может быть, завтраменя пропустят к Ник.

Она быстро вышла из комнаты. Челленджер насупился.