Часто, очень часто я заглядывала в зеркало, хотя там еще небыло ничего, кроме бесформенной повязки, скрывающей пожелтевшие синяки. Яготовилась ко встрече с Евой, я хотела не пропустить ее, оказаться в первыхрядах встречающих прибытие поезда, я даже заготовила приветственную речь послучаю.

Желтизна проходила, значит, проходил и месяц, отпущенный мнеЛевой.

Скоро, совсем скоро приедут родственники из Овидиополя, ятак и видела их – заполошных провинциальных евреев с обязательным форшмаком ифаршированной щукой; и мне придется уехать отсюда. План, придуманный мною впервую ночь после убийства, так и остался неизменным – Питер.

Да, Питер, где нужно правдами и не правдами заарканить влиятельнуюсибаритку Алену и попытаться уже документально подтвердить существование некоейобрусевшей сомнительной гречанки Евы Апостоли. Возможно, даже не гречанки, нодругого выхода я не видела.

Правда, в голове свободно паслась и пощипывала травку мысльо том, чтобы попросить содействия у Влада, – я так и видела его тонкиещиколотки, попирающие маленький тайничок под ковром. Но я слишком мало зналаего, чтобы довериться. Да и неизвестно, как он отреагирует: нелегальнаяпрактика пластического хирурга – это одно, а криминально-нелегальная (я нисекунды не сомневалась после этого полупьяного ночного разговора с Витенькой,что он делает пластические операции каким-то криминальным авторитетам) – этосовсем другое. Но даже если случится что-то из ряда вон выходящее и онсогласится свести меня, мелкую, запутавшуюся в своих проблемах и своих трупахсошку, с нужными людьми – за качественный паспорт нужно будет дорого заплатить,это и ребенку ясно. Денег у меня оставалось негусто, что-то около двух тысячдолларов, и я не думала, что паспорт может стоить меньше… А скорее – намногобольше.

А он, черт его возьми, необходим – если уж ты решилась идтиэтим путем, то нужно пройти его до конца…И вот он наступил – день встречи сЕвой.

Повязки были сняты, и она предстала сразу перед тремя –мной, Витенькой и Владом. Это был мой последний визит на дачу к Владу, вернее,наш последний визит. Я перестала быть пугливой пациенткой и даже запасласьбутылкой шампанского по случаю. Мои врачи тактично выпили со мной и отпустили вновую жизнь. Я церемонно поцеловала в щеку Влада – она оказалась небритой – ипоцеловала в щеку Витеньку – она оказалась чисто выбритой. Голова у менякружилась, как перед первым свиданием, я рассеянно выслушивала пересыпанныелатынью наставления о том, что нужно делать и как беречь выданное мне лицо, –из всего этого я поняла только одно: пройдет еще три месяца, прежде чем оноокончательно сформируется и сойдут на нет все уплотнения, все шероховатости;да-да, доктор, я все поняла, я так и сделаю, непременно, и от спиртногопостараюсь воздержаться, хотя бы в первые месяцы – эта бутылка шампанского не всчет… Поменьше секса? Спасибо, что предупредили, а я-то уж хотела броситься вовсе тяжкие.., шучу-шучу… Да, физические усилия минимальны, я это поняла. Можнопоказаться через полгода? Боже мой, я даже не знаю, буду ли в Москве черезполгода и буду ли вообще…

Я скомкала финал визита, сгорая от любопытства и тайногостраха, – мне побыстрее хотелось остаться одной, чтобы уже окончательновпустить в себя Еву и раствориться в ней.

Спасибо, спасибо, всем спасибо. В операционной гаснутсофиты, и актеры отправляются по домам.

…По дороге в Москву (я впервые ехала одна, услуги Витеньки вкачестве таксиста-лихача мне больше не были нужны) я прихватила еще однубутылку шампанского и букет первых попавшихся цветов – может быть, Ева не будетравнодушна к ним так, как я…

Сейчас-то все и начнется.

Сердце мое бешено колотилось, когда я закрывала за собойдверь моего временного убежища, Левиной квартира… Уже завтра меня здесь небудет, и это нужно отметить помимо всего прочего.

Я задернула пыльные тяжелые шторы на окнах, чтобы низкоепредвечернее солнце не помешало мне и Еве встретиться друг с другом – вседолжно быть интимно. Я пустила воду в ванной и нашла единственную радиостанцию,которая меня не раздражала – “Ностальжи”; там были те же идиоты диск-жокеи, чтои везде, но все это искупалось Ивом Монтаном в финале часа. “Падают листья”,самый подходящий музыкальный фон…

"Та-ак, цветы излишни, – запоздало подумала я, – ношампанское – в самый раз”. Я аккуратно открыла его, чересчур серьезная молодаяженщина, налила в бокал и отправилась с ним в ванную. Я выбрала именно ваннуюпотому, что свет, отражавшийся в облицованных белым кафелем стенах, былособенно беспощаден, а значит, мы лучше разглядим друг друга.

Ну, смелее!

Точеная грудь Евы, насаженная на мою грудную клетку, высоковздымалась, и я медленно начала расстегивать пуговицы рубашки, легкопроскальзывающие сквозь петельки. Рубашка упала на пол, вслед за ней свалилисьджинсы. Я аккуратно переступила ногами, все еще не решаясь поднять голову кзеркалу, хотя и знала, каким оно встретит меня – немного мутное стекло вобрамлении тонкого белого пластикового канта. Я подошла к зеркалу вплотную ибесстрашно раскрыла глаза. Моя Ева была передо мной, она смотрела на меня.

Это было странное лицо. Его очертания еще окончательно несформировались, подобно зародышу в чреве, они плыли, парили надо мной, – этовсе еще было чужое лицо чужой женщины, и я цинично оценивала его со стороны.

Оценивала и не находила в нем изъянов, браво, Влад! Есть лиу тебя книга отзывов?..

Лицо было таким или почти таким, каким высветилось в первыйдень на компьютере. Возможно, его чуть портили испуганные, тревожные – мои! –глаза, казавшиеся неуместными на этом безмятежном лице – но все это пройдет…Чуть нездешние, чуть поднятые к вискам веки, восхитительно прямой нос,капризные губы – если бы я встретила эту холеную парвенюшку где-то наполубогемной вечеринке, то скорчила бы презрительную гримасу и почесала бымочку уха от зависти – скажите пожалуйста, безмозглая сучка, охотница затолстыми кошельками…

Неужели это я?

Я заплакала.

Я даже предположить не могла, что из недр моей кожи выбьетсялава именно этого лица и что она, застыв, приобретет именно эти черты. Я дажене в силах была отвести глаза от зеркала.

"Черт знает что! Ты красавица!” – прошептал Иван.

"Могу пристроить в киношку, – сострил Нимотси, – у меняостались кое-какие половые связи”.

"Я всегда это знала!” – просто сказала Венька.

К черту пафос, Ева, давай пить шампанское, иначе оновыдохнется… Я поднесла бокал к зеркалу и чокнулась с Евой, взирающей на меня изего глубин.

– Твое здоровье!..

И почти тотчас же выражение лица изменилось, оно потерялостатичную красоту, стало почти отталкивающим. И только тогда я наконец взяласебя в руки и перестала заискивать перед ним – все правильно, оно еще плывет,оно чересчур подвижно, оно не знает, куда себя деть, и хочет вырваться изнового стойла, нового каркаса. Надо потерпеть – три-четыре месяца, и все станетна свои места.