— Чтобы жить в блаженстве, нам вовсе не нуженвозлюбленный, — говорила она, — ибо после наших объятий он становитсянахальным и коварным. Привычка чувствовать себя любимым заставляет нас заводитьнового любовника и постепенно в обмен на десяток не особенно приятных ночей мыоказываемся на всю оставшуюся жизнь оплеванными перед всем белым светом. Делоздесь вовсе не в запятнанной репутации, — добавляла маркиза, стараясьподчеркнуть это обстоятельство, — а в том, что, сохраняя ее чистой, мыполучаем в два раза больше возможностей предаваться своим тайным удовольствиям.

Я согласилась с ней, и она сказала, что через три дня мывозвращаемся в город, где она откроет мне секрет счастья.

— У нас есть интимная компания из четырехчеловек, — сказала Сальвати, когда мы возвратились в Рим. — Еслихочешь, можешь быть пятой. Мы платим одной надежной шестидесятилетней женщине,владелице уединенного дома, за то, что она собирает у себя людей, которыеудовлетворяют наши страсти — и мужчин, и женщин, — и мы делаем с ними все,что пожелаем, причем конфиденциальность гарантирована абсолютная. Что тыдумаешь об этом?

— Не буду отрицать, Жюльетта, — продолжала синьораГрийо, — я не могла не принять такого предложения, так как была молода иничего не получала от своего мужа. Я заверила ее, что присоединюсь к ней вовремя ближайшего посещения того дома, но при условии, что там не будет мужчин.«Как вы знаете, у нас с мужем практически нет никаких интимныхотношений, — добавила я, — и это еще одна причина, ибо он скорозаметит, что я запятнала его честь».

Маркиза обещала сделать все, о чем я просила, и мыотправились к месту свидания. Когда я увидела, что карета переехала по мостучерез Тибр и углубилась в самые дальние закоулки города, я почувствовалатревогу, но не подала виду, и скоро мы остановились перед большим импозантнымдомом, стоявшим особняком от других в тиши и в тени деревьев, как и подобаетдому, в котором происходят жуткие мистерии. Нам пришлось пройти длинную анфиладукомнат, прежде чем мы увидели первую живую душу — это была сама хозяйказаведения, встретившая нас в большом салоне. И там я была поражена тем, какизменился тон маркизы: вместо благовоспитанных, вежливых и изящных речей яуслышала речь, от которой сконфузилась бы самая последняя проститутка.

— Что ты нам припасла вкусненького? — спросиламаркиза.

— Молодую синьору, которую вы привели, ожидает четыреаппетитных создания, — ответила старая дама. — И по вашему указанию яприготовила только женщин.

— А что ты припасла для меня?

— Двух красавцев из швейцарской гвардии, здоровыхмолодцев, которые будут сношать вас до самого утра.

— Этой потаскухе, — сказала маркиза, имея в видуменя, — лучше было бы присоединиться к моему обеду и попробовать свежегомясца вместо жиденькой похлебки, но она вольна выбирать блюда по своему вкусу.А наши сестрицы еще не появились?

— Пока приехала только одна, — отвечалахозяйка, — Эльмира.

Как мне объяснили позже, все дамы носили здесь вымышленныеимена для безопасности, и было решено, что я буду зваться Роза.

— Чем занимается Эльмира?

— Она как раз развлекается с теми девками, чтопредназначены для этой синьоры.

Я бросила на маркизу обеспокоенный взгляд, а онапокровительственно и строго обратилась ко мне с такими словами:

— Глупышка, здесь не место для стыдливости, мы здеськак одна семья и развлекаемся все вместе так, чтобы можно было видеть другдруга. Это касается как тех, кто предпочитает женщин, так и тех, кто пользуетсямужским полом.

— Но я даже не знаю эту даму, — запротестовала я.

— Не беспокойся, ты узнаешь ее, испытав оргазм в еекомпании, это лучший способ завязать знакомство. Так что ты выбираешь? Вот вэтой комнате налево ждут мужчины, а направо — женщины, давай, скорее решайся, ия познакомлю тебя с будущими твоими компаньонами или компаньонками.

Я пребывала в сильном замешательстве; мне очень сильнохотелось провести время с мужчинами, но могла ли я подвергнуться риску, которымбыла чревата моя опрометчивость? С другой стороны, и эта Эльвира таит в себенемалую опасность: неизвестно, чего можно ожидать от незнакомой женщины. Будетли она хранить молчание? Не парализует ли меня ее присутствие? Вот какиесомнения и вопросы одолевали меня, когда я стояла в нерешительности, не зная начто решиться.

— Думай скорее, маленькая лесбиянка, — и Сальватигрубо взяла меня за руку. — У меня есть дела поважнее, чем торчать здесь стобой.

— Хорошо, — вздохнула я, — я иду к женщинам.Хозяйка постучала в правую дверь.

— Одну минуту, — послышался глухой невнятныйголос.

Через несколько минут дверь открыла молодая девушка, и мывошли.

Подруга маркизы, которую называли Эльмирой, была ещекрасивой, несмотря на сорокапятилетний возраст, женщиной; с тревогойвглядевшись в ее лицо, я убедилась, что мы совсем не знакомы, и у менянесколько отлегло от сердца. Но Боже милосердный, в каком беспорядке я еезастала! Если бы потребовалось изобразить на полотне образ распущенности имерзости, художнику было бы достаточно написать лицо этого обезумевшегосоздания. Она, обнаженная, раскинулась на оттоманке, широко раздвинув бедра;рядом в той же непристойной позе лежали на подушках две девушки. Лицо Эльмирыбыло густо-красным от напряжения, неподвижные сверкающие глаза смотрели в однуточку, по увядшей груди были беспорядочно разбросаны длинные косы, наполураскрытых губах пузырилась пена. Два-три слова, которые она пробормотала,свидетельствовали о том, что она была пьяна, а судя по тяжелому воздуху вкомнате, по разбросанным бокалам и бутылкам я заключила, что так оно и было.

— Проклятье, — проворчала Эльмира, содрогаясь подсобственными своими ласками, — у меня только-только пошла струя, когда выпостучали, поэтому я заставила себя ждать. А это что, новая сучка?

— Это наша сестра, — ответила Сальвати, —лесбиянка, нашего поля ягода. Тоже пришла получить удовольствие.

— Будь как дома, — приветливо кивнула мнепрестарелая Сафо. — Пальчики, губы, искусственные члены, влагалища — у насздесь все в ходу. Но прежде дай-ка я тебя поцелую, прелестница.

И в следующее мгновение на меня обрушились жаркие поцелуи.

— Я оставляю ее на твое попечение, — сказаламаркиза подруге, — а меня ждут за стенкой. Позаботься о Розе, ее надомногому научить. — И она удалилась.

Не успела за ней закрыться дверь, четверо девушек бросилисько мне и мигом сняли с меня все одежды. Я не буду рассказывать, что этилесбиянки делали со мной, ибо мне до сих пор совестно от этого, просто скажу,что не было предела их бесстыдству и распущенности. Больше других усердствоваласамая старшая: она щекотала и теребила меня, стараясь раздразнить меня иупотребляя все, что есть самого унизительного в арсенале опытной лесбиянки, ябы сказала, что она получала наивысшее наслаждение, показывая мне сладострастиев самых мерзких и невероятных формах и оттенках с тем, чтобы отравить мой мозги развратить мою душу. Наконец, наступил рассвет, появилась маркиза, мы оделисьи поспешили по домам, молясь о том, чтобы у мужей наших не возникло и тенисомнения в том, что их жены провели всю ночь не на балу. Вдохновленная первымуспехом, я позволила во второй раз увезти себя в тот страшный дом и, умелособлазняемая порочной маркизой, развлекалась не только с женщинами, но и смужчинами, и мое поведение поразило даже меня самое. После нескольких визитовменя начали одолевать угрызения совести, ко мне воззвала моя несломленная ещедобродетель, и я с благодарностью вернулась под ее защиту, поклявшись жить так,как приличествует честной женщине; я прожила бы так всю жизнь, если бы не вы,которая благодаря своим чарам, талантам, обходительности и красоте способназаставить забыть на алтаре Любви любые клятвы, которые опрометчиво даются наверность добропорядочности.