– Уже готово? – не скрыл своего восхищения Павлов,пролистывая принесенный журналисткой текст интервью. – Вы очень быстроработаете, Лариса. Красивая женщина должна себя щадить, – многозначительнодобавил он.

– У меня нет возможности щадить себя. Чтобызарабатывать деньги, надо быстро поворачиваться.

Павлову показалось, что она сказала это раздраженно и сухо.И вообще сегодня Лариса была другая, чем-то недовольная, все время озабоченнопоглядывала на часы. Кажется, только и ждет, когда можно будет вскочить и уйти.Но Александр Евгеньевич так легко завоеванные позиции не сдавал. Он слишкомхорошо помнил, какая она была всего два дня назад, в субботу. Нет, в такомнастроении он ее не отпустит.

– Что с вами, Лариса? – мягко спросил он. –Чем вы расстроены?

Она уклонилась от ответа, сделав вид, что не слышит.

– Прочитайте, пожалуйста, текст, Александр Евгеньевич.Если вас устраивает, будем ставить в номер через две недели.

– А если меня что-то не устраивает? Вы будетепеределывать и опять придете ко мне? Или бросите эту затею?

Она молча курила, всем своим видом выдавая нетерпение.Павлов поднялся со своего места, подошел к приставному столику, за которымсидела Лариса, подвинул себе стул, сел рядом с ней. Ласково взял ее за руку,тихо заговорил:

– Лариса, вы должны понять, я не хочу, чтобы нашасегодняшняя встреча оказалась последней. Но от моего желания мало что зависит,решение принимаете вы. И если ваше решение будет таково, что мы больше неувидимся, я не могу допустить, чтобы расстались мы вот так – сухо, по-деловому,взаимно недовольные. Согласитесь, у нас нет повода сердиться друг на друга.

Не отнимая руки, Лариса подняла на него темные глаза игорько усмехнулась:

– Я бы хотела, чтобы вы были правы. Но, к сожалению,это не так.

– Что именно не так?

– Решение принимаю не я. Мне его навязывают и ставят втакие условия, что отказаться я не могу.

Павлов понял, что она вот-вот расскажет, поделится с нимсвоими неприятностями, а там, глядишь, и разговор станет более задушевным, иЛариса смягчится. Он быстро прикинул, что лучше: остаться сидеть, держа ее заруку, или предложить кофе. Он осторожно поднес ее пальцы к губам, поцеловал.

– Давайте-ка я сделаю вам кофе, а вы мне расскажете,как можно поставить вас в такие условия, чтобы вы не могли отказаться. Можетбыть, я смогу этому научиться, – лукаво улыбнулся он.

Оказалось, Ларисе заказали материал о предсъездовской борьбев парламенте, причем ясно дали понять, что акценты должны быть расставлены впользу нынешнего премьер-министра и резко против его конкурента. Она, Лариса,человек независимый по натуре и не терпит, когда ей делают такие заказы, онапривыкла писать так, как сама думает. Это во-первых. А во-вторых, она слишкомдолго жила за границей, в России сравнительно недавно, в парламентских кругах унее никого нет, и она ума не приложит, как ей собрать информацию. Она решилабыло отказаться от материала, но дело в том, что заказчик – не та газета, вкоторой она работает, а совсем другая, и с просьбой они обратились к ней черезмужа, который от них сильно зависит и очень просил ее взяться за работу.Особенно ее смущает невероятно высокий гонорар, который ей обещали, но, сдругой стороны, деньги так нужны!..

– И вы из-за этого переживаете? – посочувствовалПавлов, подавая ей чашку.

Лариса молча кивнула, каштановые пряди упали ей на лицо. Онарезко тряхнула головой, убирая волосы, рука ее непроизвольно дернулась. Натемно-синей ткани расплылось кофейное пятно. Павлов явственно услышал, как онас досадой пробормотала что-то вполголоса, но не понял ни слова, разобрал толькогортанные звуки. Лариса закусила губу, быстро глянула исподлобья, но Павловсделал вид, что ничего не заметил.

– Ошпарились? – кинулся он к ней. – Как же вытак неосторожно!

Лариса, казалось, полностью овладела собой, достала носовойплаток и аккуратно промокнула пятно на комбинезоне.

– Ничего страшного, на темном не будет заметно, когдавысохнет, – спокойно сказала она.

«Так-так, голубушка, – подумал АлександрЕвгеньевич, – похоже, ты слишком долго жила на Востоке, в своейтюркоязычной среде. Учитель русского у тебя был первоклассный, но внезапныйиспуг – классическая ситуация, при которой вылезло твое настоящеепроисхождение. Ты какая же Лебедева, как я – Саддам Хусейн. И никакая газетатебе ничего не заказывала. Ты собираешь информацию для каких-то промышленныхкругов, которые хотят поддержать премьера и не допустить его смены. Может, ты,конечно, и Лебедева, но по мужу, а не по рождению. Вот подарок-то я сделаюБорису! Пусть знает, что я своих в беде не бросаю. Жаль, что нельзя тебя впостель уложить, уж больно ты хороша! Но – опасно. Вовремя я тебя раскусил. Авпрочем, может, и не опасно. Ладно, посмотрим».

– Давайте будем считать, что это пятно – самая большаяваша неприятность на сегодняшний день, – торжественно произнесПавлов. – Потому что в решении другой проблемы я, кажется, могу вампомочь. Мой старинный приятель – сотрудник аппарата парламента. Он как разпримыкает к той группировке, которая поддерживает премьер-министра и борется сего конкурентами. И он, если я его попрошу, будет рад побеседовать с вами.

Глаза Ларисы радостно загорелись, на скулах выступилрумянец.

– Вы не шутите, Александр Евгеньевич? Вы в самом делеможете мне помочь? А этот ваш приятель, он достаточно информирован? Вы ведьпонимаете, какого рода сведения мне нужны… – Лариса замялась.

– Я понимаю, – очень серьезно сказалПавлов, – что большие деньги не платят за то, что можно прочесть в любойгазете. Вы можете быть уверены, Лариса, что я рекомендую вам того, кто вамнужен. Его фамилия Рудник. Не слыхали?

– Нет. А кроме него, у вас там нет больше знакомых?

– Заверяю вас, Лариса, Рудника вам будет более чемдостаточно. Он очень, – Павлов подчеркнул это слово, – много может рассказать.Вам никто другой и не понадобится. Ну так как, звонить?

– Конечно. Спасибо вам огромное. – Ларисаоблегченно улыбнулась. – Вы прямо камень с моей души сняли.

* * *

Позвонив Руднику и отправив к нему журналистку, АлександрЕвгеньевич снова снял телефонную трубку.

– Это опять я. Послушай, та девица, которую я к тебенаправил… Одним словом, ты можешь сделать хорошую игру. Информация уйдет закордон, это сто процентов. А ты чист, как ангел, по документам она – нашажурналистка. Так что расскажи ей все, что знаешь. Хватит каштаны из огня своимируками таскать, пусть миллионеры на тебя поработают. И не раскисай, Борис, тыпонял меня?

Павлов брезгливо поморщился, вспоминая унылый голос своегособеседника. Тряпка! Чуть запахло паленым, еще и близко огня нет, а он ужерастаял, растекся мокрой лужицей. Его и хватило-то только на то, чтобы найти«заказника», и то из последних сил держался. А когда дело было сделано, совсемрасклеился. Больше ни на что не годен. Надо, надо поддержать его, пустьвоспрянет духом, немного удачи ему не повредит. А то если все кругом будетплохо, так, не приведи господь, еще с повинной побежит. И как такие слюнтяинаверх пробиваются – уму непостижимо! Трус. Нашел, чего бояться. Знал бы он…