Он был упругий, собранный, в глазах играли веселые искорки.Подшутила судьба над протоиереем – подбросила в постное поповское семействоэтакого волчонка. Грина заинтересовал теоретический вопрос: что делать с такимиКозырями в свободном, гармоничном обществе? Ведь природа все равно будет ихпоставлять в определенной пропорции. Врожденную склонность воспитанием невсегда переломишь.

Придумал: опасные профессии, требующие людей авантюрногосклада, останутся. Вот для чего пригодятся Козыри. Проникать в пучины морей,покорять неприступные горные вершины, осваивать летательные аппараты. А позже,лет через пятьдесят, потребуется исследовать другие планеты. Работы всемхватит.

– Отвали! – крикнул Козырь на дворника, которыйкряхтя пристроился к бревну – откатить в сторону. – Наше это, сейчас возоквернется, подберет. Эх, народишко, только подобрать, где плохо лежит.

Дворник ретировался от сердитого человека за железныеворота, и на улице стало совсем пусто.

– Е-едет денежка, е-едет родимая, – тихим,вкрадчивым голосом протянул Козырь. – Давайте-ка на ту сторону. И несуйтесь наперед, на меня смотрите.

Сначала было видно продолговатое темное пятно, потом сталиразличимы отдельные фигуры – всё в точности, как говорил Козырь.

Впереди двое конных стражников с карабинами через плечо.

За ними карета экспедиции ценных бумаг: большой закрытыйвозок на полозьях, рядом с кучером двое – урядник и экспедитор.

По бокам от кареты еще конные стражники – два справа и дваслева.

Замыкали конвой сани, которых отсюда толком было не видно. Вних полагалось находиться еще четырем стражникам при карабинах.

Емеля вышел из-за утла, прислонился к стенке. Смотрел напроезжающую мимо процессию. В руке держал круглый сверток – бомбу.

Поглаживая пальцем рифленую рукоятку „кольта“, Грин ждал,когда передние заметят бревно и остановятся. Часы над аптекой показывали девятьминут шестого.

Лошади равнодушно переступили через преграду и двинулисьдальше, однако кучер кареты затпрукал, натянул поводья.

– Куда? – заорал урядник, приподнимаясь. –Куда поехали, бараны? Бревна не видите? Слезайте с лошадей, оттащите его всторону. И ты пособи, – подтолкнул он кучера.

Увидев, что конвой остановился, Емеля медленно, прогулочнымшагом двинулся сзади к замыкающим саням, вроде как любопытствуя.

Когда двое стражников и кучер, согнувшись, подхватилибревно, Емеля коротко разбежался, метнул сверток и залихватски вскрикнул:

– И-эх!

Ему и полагалось крикнуть, чтобы охрана поняла – кто именнобросил бомбу. Для плана это было самое важное.

Сверток еще не коснулся земли, стражники еще не сообразили,что за странная штука к ним летит, а Емеля уже развернулся, уже припустилобратно к углу.

Грохнуло не особенно, потому что заряд был противобыкновенного половинный. Тут требовалась не убойная сила – демонстрация.Мощным взрывом стражников оглушило бы, а то и контузило, от них же сейчас нужнабыла резвость.

– Бомбист! – заорал урядник, оглядываясь назадповерх кареты. – Вон он, за угол дунул!

Пока шло по плану. Четверо, что сидели в санях (ни одноговзрывом не задело), повыпрыгивали и погнались за Емелей. Другие четверо, чтооставались в седлах, развернули коней и со свистом, улюлюканьем припустили тудаже.

Возле кареты из вооруженных остались только двое спешившихся– так и застыли с бревном в руках – да урядник. Кучер и экспедитор были не всчет.

Через секунду после того как преследователи свернули втупик, оттуда рассыпало трещоткой револьверных выстрелов. Теперь стражникамбудет не до кареты. Оглохнут от пальбы и страха, залягут, начнут сажать в белыйсвет как в копеечку.

Наступал черед Козыря с Грином.

Почти одновременно они, каждый со своей стороны улицы,шагнули с тротуара на мостовую. Козырь два раза выстрелил одному стражнику вспину, второго Грин ударил рукояткой револьвера по затылку, потому что с егосилой этого было достаточно. Бревно с тупым стуком бухнулось на утрамбованныйснег и откатилось, а кучер присел на корточки, зачем-то закрыл руками уши итихонько завыл.

Грин махнул дулом уряднику и экспедитору, замершим накозлах.

– Слезайте. Живей.

Чиновник втянул голову в самые плечи и неловко спрыгнулвниз, но урядник все не мог решить, сдаваться или выполнять служебный долг:одну руку поднял, как бы сдаваясь, другой же слепо шарил по кобуре.

– Не дурить, – сказал Грин. – Застрелю.

Урядник поспешно вскинул и вторую руку, но Козырь все равновыстрелил. Пуля попала в середину лица, и место, где только что находился нос,сделалось черно-красным, а сам урядник, диковинно всхлипнув, опрокинулсянавзничь, захлопал руками по земле.

Козырь схватил экспедитора за воротник шинели, поволок кзадку кареты:

– Хочешь жить, фуражка, отпирай!

– Не могу, ключа не имею, – белыми от ужаса губамипролепетал чиновник.

Тогда Козырь выстрелил ему в лоб, перешагнул через труп иеще двумя пулями сбил замок с печатью.

Мешков внутри оказалось шесть, как и было обещано. На дверцеГрин наскоро, рукояткой „кольта“, выцарапал „БГ“. Пусть знают.

Пока перетаскивали добычу в сани, спросил на бегу:

– Зачем было этого убивать? И тот тоже сдался.

– Кто Козыря узнать может, живой не останется, – сквозьзубы процедил „специалист“, вскидывая очередной мешок на плечи.

Услыхал кучер, все еще сидевший на корточках, выть перестали, скрючившись, побежал прочь.

Козырь сбросил поклажу, выстрелил вслед, не попал, а второйраз не успел – Грин выбил у него оружие.

– Ты что?! – Налетчик схватился за ушибленноезапястье. – Он же полицию приведет!

– Все равно. Дело сделано. Сигнал.

Ругнувшись, Козырь заливисто свистнул в три переката, ипальба в тупике сразу проредилась вдвое – свист был для стрелков знаком, что можноотрываться.

Лошадь взяла с места вразбег, застучала шипастыми подковами,и ходкие сани, ничуть не отяжелевшие от бумажной поклажи, невесомо заскользилипо льдистой мостовой.

Грин оглянулся.

Несколько бесформенных, темных куч на земле. К ним тянутся мордамиосиротевшие лошади. Пустая карета с распахнутыми дверцами. Часы над аптекой.Двенадцать минут шестого.

Получалось, что весь экс не занял и трех минут.