Когда Тана начала учиться в Бостонском университете, еепоразило, как сильно он отличается от «Грин-Хиллз». Обстановка здесь быласвободная, люди интересные, с передовыми взглядами. Ей нравилось учиться вместес юношами. Все время проводились какие-то диспуты. Она успешно занималась повсем избранным ею предметам.

В глубине души Джин гордилась дочерью, хотя теперь онипонимали друг друга не так хорошо, как раньше. Она говорила себе, что с годамиэто пройдет. Сама Джин была занята другим: к весне Энн Дарнинг вновь собраласьзамуж. Предстояло грандиозное торжество в христианской епископальной церкви,расположенной в Гринвиче, штат Коннектикут, и прием, организованный Джин в домеАртура. Стол в ее кабинете был завален фотографиями, списками приглашенных,счетами от поставщиков. Энн звонила ей по двадцать раз на дню. Моглопоказаться, что выходит замуж собственная дочь Джин; целых четырнадцать лет онабыла любовницей и правой рукой Артура и, естественно, привязалась к его детям.

На этот раз Энн сделала удачный выбор, порадовавший Джин:молодой человек тридцати двух лет, приятной наружности тоже вступал в браквторично. Он был партнером в адвокатской фирме «Шерман и Стерлинг» и подавалбольшие надежды. Ко всему прочему, у него было собственное состояние. Артуртоже его одобрял. Он подарил Джин золотой браслет от Картье в знакблагодарности за ее хлопоты.

— Ты поистине удивительная женщина, — сказал оней, сидя у нее в гостиной за бокалом виски. Он смотрел на нее и удивлялся,почему он на ней так и не женился. Одно время он подумывал об этом, но теперьему было хорошо и так. Он уже привык быть один.

— Спасибо за комплимент.

Она поставила перед ним его любимую закуску: кусочки доставленнойиз Шотландии лососины, положенные на тонкие ломтики черного хлеба; бифштекс скровью на белых тостах, поджаренные орешки, которые она постоянно держала наслучай его визита — вместе с его любимым виски, любимыми пирожными и всемостальным. Она изучила его вкусы досконально, вплоть до сорта мыла и названияодеколона. Теперь, когда Таны нет в доме, ей легче поддерживать состояниеготовности. Это и хорошо и не очень. Джин стала теперь свободнее и доступнее;она всегда готова принять его, когда он заглядывает к ней на часок. Но, сдругой стороны, в отсутствие дочери она острее чувствует одиночество и большенуждается в его обществе. В ней пробудилась ненасытность, и ей труднее миритьсяс его пренебрежением, когда он, случается, не бывает в ее постели полмесяца, ато и больше. Она говорит себе, что ей следует быть благодарной за то, что онвсе-таки пришел, и за все то, что он сделал для нее и Таны. Но ей хочетсябольшего, страстно хочется видеть его чаще. Так было всегда, со дня их первойвстречи.

— Тана, конечно, придет на свадьбу? — спросил он,пережевывая бифштекс.

Джин пожала плечами: она звонила дочери совсем недавно. Танане ответила на посланное ей приглашение, и мать ее отчитала. Это невежливо поотношению к Энн, она не поймет усвоенные Таной бостонские манеры, сказала Джин.Однако дочь осталась непреклонной.

— Но ведь на ответ требуется одна минута!

Ее тон, как это часто бывало, покоробил девушку. И она сухосказала:

— Отлично. Тогда передай ей мой отказ.

— И не подумаю. Пошли ответ по почте. В любом случае ясчитаю, что ты должна принять приглашение.

— Меня это не удивляет: еще один командирский окрикклана Дарнингов. Когда же мы научимся говорить им «нет»! — Каждый раз,когда Тана представляла себе зверское лицо Билли, она вся съеживалась внутренне. —Вряд ли я смогу найти время.

— Ты можешь сделать это, хотя бы ради меня.

— Скажи им, что я тебя не слушаюсь, что я сталасовершенно невозможная, прямо лезу на стенку. Говори им что хочешь, дьявол ихзабери!

— Это твое последнее слово? — Джин с трудомвоспринимала слова дочери: по ее понятиям, они были кощунственными — Я об этомне думала, но раз ты спрашиваешь, я отвечаю «нет».

— Ты настроилась на отказ уже заранее.

— Ради всего святого, мам! Пойми, я не люблю их — ниЭнн, ни Билли, — запомни это раз и навсегда. Энн мне не симпатична, аБилли я ненавижу всеми своими потрохами. Артур, извини меня, твой предмет,зачем ты втягиваешь меня в свои любовные дела? Я уже взрослая, они — тоже. Мы сними никогда не дружили.

— Но ведь это свадьба, и Энн хочет видеть тебя на ней.

— Чепуха! Просто она приглашает всех, кого знает, длясчета. А меня она зовет, желая оказать любезность тебе.

— Ты не права!

Однако обе они знали, что это так и есть. Джин видела, чтодочь отбивается от рук, все более подпадая под влияние Гарри. Теперь Тана имеласвои суждения практически обо всем, и они чаще всего совпадали с мнением Гарри.Он побуждал ее размышлять о том, что она чувствует и что думает — по самымразличным поводам, — и они стали ближе друг другу, чем когда-либо раньше. Оноказался прав насчет Бостонского университета: тамошняя атмосфера подходила ейгораздо больше, чем обстановка в «Грин-Хиллз». Она и сама ощущала, что заметноповзрослела за этот год. Ей было уже двадцать лет.

— Мне непонятно, Тана, твое поведение. — Мать нехотела оставлять ее в покое и донимала своими глупостями.

— Неужели нам не о чем больше поговорить? Расскажи, какты живешь?

— Я живу отлично. Но мне хотелось бы, чтобы тыподумала…

— Ну, хорошо! — крикнула Тана в трубку. — Яподумаю. Могу я привести с собой парня? — Может, хоть присутствие Гарриоблегчит ей эту пытку.

— Я ждала этого вопроса. Почему вы с молодым Уинслоу нехотите последовать примеру Энн и Джона? Я имею в виду помолвку.

— По той простой причине, что мы не любим друг друга.

— В это трудно поверить. Столько времени…

— Факты упрямая вещь, мам.

В разговоре с дочерью Джин продолжала гнуть свою линию, иТана на другой день пожаловалась на нее Гарри:

— У меня такое впечатление, что она целыми днями толькои думает, как бы достать меня побольнее, и это ей всегда удается — она каждыйраз попадает в точку.

— Мой отец тоже на этом собаку съел. Это — необходимоеусловие.

— Чего?

— Родительства. По их мнению, мы должны проходитьпроверку некими тестами. Если мы ее не выдерживаем, они повторяют все снова иснова, пока мы не начинаем делать все, как им нужно. Потом эти испытанияпериодически возобновляются, пока — к пятнадцати или к двадцати годам — они недоводят нас до ручки. — Тана смеялась, слушая его филиппики. Он теперь былеще красивее, чем год назад, когда они познакомились; девчонки сходили по немус ума. Около него постоянно увивалось с полдюжины претенденток, но он всегданаходил время для нее. Тана была у него на первом месте, она была его другом.На самом деле она значила для него гораздо больше, даже не догадываясь обэтом. — Это все пустышки, Тэн. Они как мыльные пузыри, тогда как ты —надолго. — Он не принимал их всерьез, независимо от того, как страстно ониего добивались. Он никого не обманывал, не внушая ложных надежд, и никогда незабывал о контрацептивах. — К чему мне всякие сюрпризы, Тэн? Покорноблагодарю! Жизнь и так коротка, в ней и без того хватает всякого рода стрессов.