Я закатила глаза, уже жалея, что не прихлопнула папашу Горвейна вместо парня, и громко постучала в дверь. В кабинете тут же воцарилась тишина, из чего я сделала вывод, что обычно никто и ничего не слышит в приемной. Ректор специально позволил мне услышать этот разговор, чтобы я понимала, что происходит. Начинаю любить этого светлого!

– Войдите, – раздался голос господина Бинара, и я толкнула дверь.

Кабинет нисколько не изменился с момента последнего моего визита, если не считать присутствия в нем двух незнакомых мужчин. Точнее один хоть и был незнакомым, но слишком уж напоминал внешне своего сына, а второго я уже видела однажды. Стараясь не показывать лишних эмоций, я кивнула главному имперскому магу и отцу Горвейна.

– Проходите, адепт Летарин. С вами хотят поговорить о магической дуэли. Смотрю вы только из целительского крыла. И что вам сказали?

– Переломаны почти все ребра, а также разорваны связки на ноге, за которую дернул адепт Горвейн, – отрапортовала я. – В остальном все в порядке.

Если у ректора просто округлились глаза, то мужчины закашлялись и уставились на меня так, словно только что увидели. Учитывая мой вид, оно не удивительно. Я ведь не успела сходить в комнату, умыться и переодеться. Мне было плевать, как я выгляжу, слишком хотелось есть.

Теперь приходилось радовать всех замызганной, некогда белой, но сейчас выпачканной в крови формой. А также вороньим гнездом на голове, где застряли веточки, и перепачканным в крови лицом – смыть пятна крови с грима не так легко. Такие же кровавые пятна украшали пиджак и даже брюки. Но похоже господа маги вначале решили, что это у меня такой стиль – красное на грязно-белом.

– Молодой человек, вам следовало привести себя в порядок, – пошевелив пальцами, чопорно заметил господин Викар, как назвал мага император.

Заклинание щита с отзеркаливающим эффектом моментально вспыхнуло вокруг меня мерцающей сферой, отчего чары мага тут же улетели обратно. Нет, я не стала параноиком, просто представила, как очищается моя форма, волосы укладываются в идеальную прическу, а с лица исчезает весь грим. Все-таки для этой магии грим – обычная грязь, которую надо убрать.

Яркая вспышка света озарила кабинет ректора, заставив всех зажмуриться. Я услышала, как вскрикнул отец Горвейна, что-то рыкнул ректор, и охнул маг, а следом приоткрыла один глаз, чтобы моргнуть. Потом еще раз моргнуть, и еще… Только не смеяться. Не смеяться я сказала!

Главный имперский маг был похож на адепта-отличника, которого наряжала придирчивая тетушка. От нарочито небрежной прически не осталось и следа, теперь каждый волосок был тщательно прилизан и уложен на голове. Длинный темный пиджак, ранее распахнутый, был застегнут на все пуговицы, прямо под горло. Ткань отутюжена настолько, что невозможно было найти ни одного залома. Ни одной торчащей ниточки на всем наряде, ни одной пылинки. К тому же с лица мужчины полностью исчезла щетина и очистились поры.

А хороший эффект! Надо будет выучить это заклинание. Потрясающий уход за кожей. Я не сдержалась и все-таки поинтересовалась:

– Не подскажите, что это за заклинание? Думаю, мне оно пригодится в будущем.

Громкий хохот ректора потряс меня до глубины души. Теперь понимаю, почему женщины, работающие в академии, не против оказать ему дополнительные услуги. Я похлопала глазами, и услышала шипение Горвейна старшего:

– Что за беспредел?! Да как ты смеешь, мальчишка!

– Министр Горвейн, при всем моем уважении… – протянул господин Бинар, – На своих адептов шипеть могу только я.

– Где мой сын? – процедил мужчина, гневно сверкая на ректора карими глазами. – Приведите его немедленно! Я не уйду отсюда, пока не удостоверюсь, что с ним все хорошо.

– Его уже ведут, министр, успокойтесь, – ровно ответил ректор. – Только не забывайте, о чем я говорил, ваш сын в данный момент находится под воздействием сразу нескольких заклинаний. Ему потребуется пара дней, чтобы прийти… как бы это сказать… в нормальное состояние.

Теперь все внимание министра переключилось на меня. Словно он внезапно вспомнил, кто является виновником данной ситуации. Я постаралась ничем не выдать своего раздражения. Если сына мне хотелось ударить, то отца запереть в клетке. Разве можно быть таким му… нехорошим человеком.

– Я жду подробностей, – проговорил отец Горвейна. – Откуда тебе известно заклинание подчинения, и кто научил тебя высшей магии на первом курсе?

– Прошу прощения, – вновь заговорил ректор. – Министр, вы меня удивляете. В нашей академии адепты вольны изучать любую магию. Мы не ограничиваем знания для подрастающего поколения. Вы и сами должны еще об этом помнить.

Министр Горвейн скривился, будто прожевал лимон, после чего поджал губы. Я же решила корректно промолчать. Раз господин Бинар постоянно вмешивается и не дает мне ответить, значит, так надо. В дверь постучали, а следом в кабинет вошли магистр Ройс и Горвейн-младший.

Замерев на пороге, Стен крепко вцепился в руку парня, и с опаской поглядывал то на меня, то на ректора. В его взгляде отчетливо читалось неодобрение такого поступка. И причину мы узнали довольно быстро. Резким толчком, Горвейн откинул магистра Ройса в сторону и рванул ко мне, под вопли окружающих.

Господин Викар уже собирался швырнуть какое-то заклинание в парня, но я заорала, перекрикивая шум в кабинете:

– Никому не двигаться!

Все замерли и в шоке уставились на Горвейна-младшего, который сжал меня в объятиях и с обожанием прошептал:

– Любимая.

У министра дернулся глаз. Ректор с магом как-то подозрительно хрюкнули. А вот Стен заскрипел зубами. Я же спокойно похлопала парня по плечу, и очень ровно проговорила:

– Адисар, отпусти, задушишь.

Тот ослабил хватку и отстранился, глядя на меня с такой любовью, что я невольно вспомнила Элтара. Только в его глазах я видела подобное чувство. Настроение мигом скатилось в пропасть, и я хмуро проговорила, слегка охрипшим голосом:

– Тебе надо пойти с магистром Ройсом и подождать меня.

– А ты точно придешь? – недоверчиво поинтересовался он.

– Конечно! – нагло соврала я, глядя на парня честными глазами.

Он кивнул, и подошел обратно к Стену под невероятно возмущенным взглядом отца. И вот я всегда знала, что у некоторых родителей происходят нелады с головой, когда речь идет о детях, но в данной ситуации министру стоило промолчать.

– Сын, какая любимая?! Опомнись! Мы немедленно покидаем академию!

– Папа? – растерянно отозвался парень и уставился на отца, словно только что его заметил. Скорее всего оно так и было. – Я никуда не пойду без моей девочки. Уходи сам, я остаюсь.

– Какой девочки, – прошипел министр. – Я сейчас этому тваренышу шею сверну…

Он резко осекся, поскольку Адисар в мгновение ока оказался рядом со мной и принял боевую стойку. У всех открылись в удивлении рты, когда парень окружил нас самой мощной защитой, которую ему не полагалось даже знать. Он буквально оскалился на отца и прорычал: