в доме, чтобы те не замёрзли насмерть. Снег толстым слоем укрывал землю, высокие хвойные деревья были одеты белоснежными пелеринами, густой лес приобнимал полукольцом рудный карьер, расположенный аккурат на берегу озера близ Клавера.

Лорд Акбестия в толстом шерстяном сером плаще сидел в санях на меховых подушках и задумчиво рассматривал в подзорную трубу квадратные тележки, заполненные доверху железорудным концентратом – чёрным порошком, получаемым благодаря алхимическому преобразованию добытой тут же руды.

«Ничего… эти прииски скоро станут моими, совсем немного осталось!» – думал лорд-сосед, сильнее кутаясь в плащ.

Вздрогнул.

Громкие хрустящие шаги зазвучали совсем близко, когда наблюдающий в одиночестве за чужими владениями наконец отвлёкся от неблагородного занятия. Сложил подзорную трубу, сунул её обратно в карман камзола под плащом и спросил на опережение у приближающегося силуэта рыцаря:

– Какие новости?

Рыцарь замедлил шаг.

– Икас отпросился у Бодрика и отправил утром послание, как вы и приказали, но ответа ещё нет.

– Хм. – Акбестия ненадолго призадумался. – Я просил отправить незамедлительно.

– Но… лорд Стрикленд ясно дал понять, что запрещает вам…

– Молчать! – рявкнул сидящий в санях. Запряжённые звери встрепенулись и поджали уши. Акбестия выдержал паузу, мысленно запрещая себе злиться.

– Напомни мне, уважаемый рыцарь, – уточнил он тихонько, – кто нашёл тебя маленьким мальчиком и определил в дом для беспризорников? Кто нашёл тебе семью, которая вырастила тебя как своего сына? Кто?

– Это были вы, лорд, – последовал ответ рыцаря Третьего Огня.

– Ты, Икас, Люций и многие другие сироты, вы мне обязаны жизнями. Иначе, что бы было с вами, не прояви я тогда сострадание, м?

– Нас бы уже не было в живых, – послушно ответил рыцарь заученную фразу.

– Тогда вы не должны оспаривать мои приказы, а исполнять их в точности. Что мне толку, скажи, от прибытия Люция в Клаверенс-холл после венчания Эллии?.. Ведь я планировал…

И тут лорд Акбестия осёкся.

– Ай, ладно, пусть будет так.

«Неизвестно, дошли ли вести до Люца без посторонних глаз, – мысленно предположил лорд Восьмого Огня. – Но даже если так, то послание заставит короля подумать, будто это Лестор в порыве ревности выведывает о старой привязанности леди Эллии. Вопрос лишь в том, отпустит ли он первую любовь дочери в Третий Огонь. Если да, то я заставлю Люца наделать шума. Я заставлю Стрикленда-младшего вспомнить прежние ужасы семейных скандалов. О да… Мария покажется ему кроткой овечкой… Уж наверняка!»

Немного помолчав, лорд Акбестия повернулся к рыцарю, уточняя:

– Когда ты, говоришь, было отправлено послание?

– Сегодня утром, сразу после отплытия Бодрика с командой. Мы двое попросили остаться в городе.

– Да, да, я это знаю, – отмахнулся собеседник. – Что ж, возвращайся обратно и старайся как можно меньше привлекать к себе внимание. Ведь если лорд узнает, что вы его ослушались и отправили моё послание вопреки запрету, не сносить вам головы. В этом случае, я думаю, Савор сможет приютить вас на время, пока я не решу, как быть дальше.

– Пещеры Аннобу? – с отвращением выдохнул рыцарь. – Туда же стекается весь преступный сброд. Только завидев рыцарскую форму и гербы Третьего Огня, местные вздёрнут нас на ближайшей ели.

– А ты будь умнее и сними с себя доспехи, – посоветовал лорд Акбестия. – Неужели мне снова учить тебя, как затеряться в толпе?

Вместо ответа последовал тяжёлый вздох.

– Именно поэтому я и запрещал вам заводить семью, чтобы вас здесь ничего не держало.

Тишина в ответ казалась ещё более зловещей.

– Я понял. – Рыцарь был немногословен.

– Благословенен тот день, когда я вас нашёл, – Акбестия принялся за старое, внушая подопечному чувство ответственности за спасение жизни.

– Благословенен лорд Акбестия, который дал нам кров и пропитание, – вторил ему рыцарь. В уме он воздал молитву Роузмиду в надежде, что когда-нибудь освободится от тяжкого бремени вины за то, что остался жив.

«Какую цену придётся за это заплатить?» – каждый раз задавался вопросом рыцарь, чувствуя жгучее отвращение к самому себе из-за необходимости предавать лорда Стрикленда. Ведь он причинил зло тем, кто без преувеличения стал для него новой семьёй, стал роднее всех родных.

– Иди, – услышал рыцарь новый приказ. И в кои-то веки он был рад исполнить его в точности.

Не сказав ни слова, Валдус развернулся и затопал обратно в Клавер, туда, где ждала женщина, что носила под сердцем его ребёнка. Крохотную частичку жизни, сокрытую под множественными слоями юбок и подъюбников, о которой мало кто знал. Мало, но знал. И в их числе были Икас и Бодрик. Поэтому Валдусу было сложно решиться на измену, но он не мог поступить иначе.

Или всё-таки мог?

Глава 21. Служанка

Рабочий кабинет встречал лорда настоящим столпотворением слуг. Стоя возле закрытой двери, люди Третьего Огня все до одного молчали, понурив головы.

– Что здесь такое? – удивился Лестор.

– Наказание… – первой отозвалась смелая служанка по имени Зозо.

Молоденькая девушка чуть ли не плакала, однако отважно сделала шаг вперёд, выйдя из толпы.

– А остальные?

– Мой лорд, – рядом с ней стояла, судя по всему, мать девушки, – это моя вина, что не воспитала как следует эту глупую неумёху.

Лорд Стрикленд сурово глянул на толпу, делая соответствующие выводы.

– А вы, я так понимаю, все её родственники?

– Мой лорд, мы пришли просить вас не наказывать её по всей строгости, ведь её отец положил голову за Третий Огонь во время Морамутского сражения, ей и так нелегко пришлось… – говорил один старик из-за спин собравшихся.

Толпа расступилась, являя взору лорда престарелого наставника Ази в сером поношенном походном костюме.

– И ты здесь? – удивился хозяин крепости.

На долю секунды он снова почувствовал себя маленьким мальчиком, который время от времени сбегал погрустить на местную голубятню, где его молча встречал старик Ази и выслушивал про все-все невзгоды, которыми делился с ним юный Лестор.

– Да, мой лорд, – немногосложно ответил смелый слуга. – Если нужно, я готов понести наказание вместо неё.

– Без надобности. У меня для неё есть работа, и только. Я не собирался никого лишать головы из-за столь незначительного происшествия.

Толпа облегчённо выдохнула, а старик заметно повеселел. Лукавый блеск в его