приехал в Вечную Весну в юности. И не переставала размышлять о том, с чего архитектору ехать в деревню на краю света, где нет электричества и нечего строить.

– Он ненавидит здешнюю жизнь.

На этот раз Эюн обратилась уже ко мне:

– Он не ненавидит её. Она нравилась ему, когда жить тут с твоей мамой было для него единственным вариантом. – Тётушка помолчала, осторожно подбирая слова: – Если бы он ещё месяц повременил со свадьбой, появились бы и другие варианты, потому что именно тогда изменилась политика. Он мог бы вернуться в Пекин. И твоя мама всегда гадала, не сожалеет ли он, что остался с ней в Вечной Весне.

* * *

Тем вечером я сидела за столом, накрытым для ужина, а Лиен делала домашнюю работу. Её карандаш поскрипывал по бумаге, этот звук время от времени перебивался шуршанием стирательной резинки, а затем пыхтением, когда она сдувала с листка катышки.

– Тётя, а на что похожа Америка?

– В каком смысле? Ты разве не видела Америку по телевизору?

Лиен накрыла мою руку маленькой горячей ладошкой:

– Конечно, видела. Но это же не по-настоящему. Телешоу о жизни в Китае совсем не такие, как жизнь; так почему телешоу об Америке должны рассказывать, какая на самом деле жизнь там?

– Мудрая девочка. – Задумавшись, я сдвинула брови. – Расскажи мне: какой, по-твоему, Китай на самом деле?

– Китай – чудесная большая страна, где живёт моя семья, и я горжусь тем, что живу здесь. Семья заботится обо мне. Я люблю свою школу и своих друзей.

С Америкой всё то же самое, только там никто из моей семьи не живёт, кроме Дэвида.

– Америка – большая страна, полная самых разных людей, верящих в такую штуку, которая называется американской мечтой. Для большинства людей эта мечта состоит в том, чтобы стать финансово успешными, и все они называют себя средним классом, хотя некоторые богаты, а некоторые бедны.

– Моя американская мечта была бы о том, чтобы все, кого я знаю, были здоровы, – размышляла Лиен. – И я хочу есть конфеты так, чтобы не было кариеса.

– Разве это не была бы китайская мечта? Ведь ты китаянка.

– Но ты моя тётушка, а ты американка, значит, я, должно быть, тоже немножко американка.

Я кивнула:

– Здравое соображение. Но если ты собираешься быть немного американкой, то должна понимать, что обещает конституция Соединённых Штатов: жизнь, свободу и шанс на счастье. Это значит, что каждый должен быть волен выбирать, чего он хочет от жизни, а большинство людей хотят быть счастливыми.

– Это странно. Если ты живёшь хорошей жизнью и никогда никого не обижаешь – и так ясно, что ты всегда будешь счастливым.

Я улыбнулась, скучая по тем временам, когда моя собственная жизнь была такой же чёрно-белой.

– Не думаю, что кому-то удаётся никогда никого не обижать. Но ты можешь попытаться.

– Ты довольно прямо отвечаешь для взрослой. Когда я спрашивала об Америке бабушку, она вместо ответа рассказывала историю.

Её бабушку – мою мать. Голос Лиен звучал грустно.

– Ты хочешь послушать историю? – спроси-ла я.

В ответ девочка сжала мою руку.

– Хорошо. Однажды, давным-давно…

– «Давным-давно» – это в каком году?

Я сдвинула брови, а Лиен хихикнула.

– Западные истории не начинаются с точного года и названия империи, – объяснила я. – «Однажды, давным-давно…» означает просто «давно, но мы не знаем точно когда». Итак, однажды, давным-давно, жил-был на свете человек по имени Одиссей, который выиграл войну в далёкой стране и хотел вернуться домой. Когда он начал своё путешествие, у него было двенадцать кораблей, но они сбились с курса из-за штормов. Одиссей и его товарищи высадились на острове, полном лотосов, и попали в плен к циклопам.

– Кто такие циклопы?

– Одноглазые чудовища.

– Не очень-то вежливо указывать на физические недостатки.

– Циклопы одноглазые от рождения. Они большие и злые, и едят людей.

– А, ну ладно, тогда указывай.

– Одиссей и его люди ослепили циклопов деревянными кольями и сбежали. Но Посейдон, бог моря, был отцом циклопов. Он разозлился и наложил на Одиссея проклятие, обрекающее того странствовать десять лет.

Я слышала шипение масла, затем ощутила запахи чеснока и имбиря, которые поджаривались на кухне.

– Если бы они могли доплыть до дома напрямую, сколько бы это заняло времени?

– С попутным ветром – несколько недель.

– Тогда десять лет – это очень долго. Больше лет, чем мне.

Я кивнула:

– Так и есть. Хозяин ветров дал Одиссею сумку, которая должна была помочь в путешествии. Команда подумала, что внутри золото, и раскрыла её, из-за чего начался шторм, который отнёс корабли ещё дальше от дома.

– О нет!

– Дальше хуже. Их прибило к людоедам, которые разрушили одиннадцать кораблей, швыряясь в них камнями. Остался только один корабль с командой, и на нём Одиссей доплыл до западного края мира. Там он принёс жертвы мёртвым, чтобы гарантировать себе безопасный путь домой, и повстречал нескольких призраков.

– Американские призраки такие же, как китайские?

– Нет, другие. И речь о греческих призраках, а не об американских.

– Я думала, ты рассказываешь мне американскую историю.

– Я и рассказываю. Она американская, потому что западная. Дай мне закончить. Первый призрак был духом моряка, который хотел увидеть собственные похороны. Второй – пророком, который дал Одиссею совет, как вернуться домой. Третий… – Я умолкла, припомнив, кем же был третий. Не стоило выбирать эту историю. – Третий был духом матери Одиссея, которая умерла от разбитого сердца, дожидаясь его возвращения.

– Должно быть, она его очень любила.

Мать Одиссея намечтала его задолго до того, как родить. Её любовь была моментальным снимком времени, превратившимся в картинку, которую она могла удерживать в памяти. Чем дольше тянулась разлука, тем сильнее мать страшилась, что им с сыном уже не быть вместе.

– Он трижды пытался обнять её, но всякий раз его руки проходили сквозь призрачное тело. Она сказала: «Такова природа призраков. Вы не можете удержать нас».

Я подумала о своей матери, и руки у меня задрожали от желания обнять её ещё хотя бы раз. Я спрятала их под стол.

– Одиссей проплыл вокруг островов сирен, чьё пение обычно топило корабли. Он и его люди благополучно миновали шестиголового монстра и гигантский водоворот. Но затем произошло кораблекрушение, и утонули все, кроме Одиссея. Он выжил, потому что ухватился за выдернутое из земли фиговое дерево, плававшее в океане, и его прибило к острову, которым правила женщина по имени Калипсо.

– Что такое фиговое дерево?

– Это дерево, на котором растут фиги. Ну ты знаешь: Адам, и Ева, и фиговый листок. Фрукт.

– Никогда о нём не слышала, но раз