В королевский дворец этот одержимый заглядывал лишь нанедельку, а потом снова исчезал на месяц-полтора в сопровождении отряда такихже фанатиков из числа егерей и придворных. При всем при том Горомарте, надоотдать ему должное, был неплохим знатоком своего увлечения – как явствовало изподготовленного для Сварога экстракта, три написанных им наставления поохотничьему делу до сих пор в обращении, и не устарели ничуть, переиздаются иштудируются отнюдь не потому, что сочинены венценосной особой…

При иных обстоятельствах королевство с подобным монархом воглаве в два счета пришло бы в упадок – или, что вероятнее, подобного монархаочень быстро свергли бы более прагматичные соперники. Совсем нетрудно свергнутькороля, который бывает дома лишь неполный месяц в году…

Однако, на его везение, молодая супруга оказалась не простоопорой муженьку – она, особа энергичная и умная, забрала в свои руки браздыправления. Подобрала толковых сановников, входивших в Тайный совет из шестичеловек, замкнула все на себя. Очень быстро в королевстве поняли, кто имиправит на самом деле… и после нескольких жестких уроков приняли такое положениевещей.

С каковым, кстати, был полностью согласен и сам корольГоромарте – ему достаточно было знать, что в его отсутствие держава содержитсяв совершеннейшем порядке, а значит, можно и далее со всем пылом отдаватьсяпрежней страсти. В последние два года он, во время редких наездов встолицу, подмахивал составленные супругой указы, как нерассуждающий автомат – ивновь исчезал, абсолютно не интересуясь личной жизнью женушки. А личнаяжизнь, надо признать, отличалась пылкостью и полетом фантазии. Были у красоткиДайни свои маленькие слабости. Если точно – очередной ближний круг из парыдюжин молодых дворян обоего пола, совершенно официально именовавшийся АкадемиейЛилий. Вот только заседания этой Академии не имели ничего общего с ученымидиспутами академий настоящих, поскольку были посвящены не сухим ученымматериям, а радостям жизни, восторгам, так сказать, юной плоти.

Сварогу достаточно было – но к чему это сейчас? – выйтииз кабинета, пройти с сотню уардов по коридору и выйти на балкон, украшенныйскульптурами оленей из бурого камня. Оттуда можно было прекрасно разглядеть взакатной части дворцового комплекса стоявший на островке посреди обширногопруда изящный павильон из розового камня. Пруды, каналы с горбатыми мостиками,речные протоки с беседками по берегам, а посреди – павильон, где и размещаласьв давние времена помянутая Академия, где ее члены собирались на ночныезаседания.

Павильон стоял в совершеннейшем запустении все эти стодвадцать пять лет, потому что его окружала худая слава. Именно там в однодалеко не прекрасное утро встревоженные телохранители обнаружили их всехмертвыми, с посиневшими лицами и вылезшими из орбит глазами – и молодуюкоролеву, и всех без исключения «академиков». Разумеется, немедленно былоотряжено следствие, результаты работы коего до сих пор окутаны туманом, абольшая часть бумаг пропала бесследно. Официальная версия гласила, что некийповар, то ли подкупленный врагами, то ли имевший личные причины для мести,коварно подбросил в приготовленные для Академии яства какое-то лютое зелье.Повар этот существовал в действительности, его судили, добились полногопризнания и разорвали раскаленными щипцами на Треугольной площади. Вот об этомвсе бумаги сохранились. Однако с тех самых времен, то затухая, то вновьраспространяясь среди книжников, кружат слухи, что все обстояло тогда совсем нетак – то ли яд и в самом деле был, но подбросил его повар отнюдь не поличной гнусной инициативе, а по чьему-то приказу; то ли компания благородноймолодежи при попустительстве королевы, пресытясь прежними развлечениями,занялась некромантией, и вызванный ими демон, которого по недостатку умения неудалось удержать в магическом круге, вырвался оттуда и передушил всех доодного; то ли эта массовая гибель – результат претворившегося в жизнь некоегодревнего проклятия, неведомо кем, когда и за что наложенного на Баргов.Впрочем, последняя версия была самой зыбкой – справедливо указывалось, чтов этом случае проклятие в первую очередь пало бы на Горомарте, который и былБаргом по крови, а не на гланскую принцессу.

Но никто ничего не знал точно. Как бы там ни было, павильонстоял заброшенным, и человеческая нога в полном смысле слова там не ступала вотуже сто двадцать пять лет. Причины опять-таки оставались туманными. Говорили,что тот злокозненный демон, так и застрявший меж двумя мирами, до сих пор тамобитает и в два счета придушит любого сунувшего нос в павильон. Говорили, чтотам до сих пор бродят жуткими синелицыми призраками сама Дайни и ее мертваясвита – и любопытных душат не демон, а как раз они. Передавали и вовсе ужнесообразную чушь – но никто ничего не знал точно, и никто не отваживалсяпройти по обветшавшему каменному мостику, где на перилах до сих пор сиделикаменные кречеты…

После смерти Дайни, между прочим, дела пошли скверно. Как иследовало ожидать. Сановники из Тайного совета ненадолго ее пережили, Горомарте,вынужденный заниматься совершенно ему незнакомыми государственными делами,второпях назначил главными министрами людей, безусловно для этого неподходящих– и снова умчался полевать очередную дичь. Дела мгновенно пришли всовершеннейший хаос – интриги, казнокрадство, смута, снольдерские войскаперешли границу, довольно быстро захватив и Латерану, и обширные земли поправому берегу Итела, и провинции к полночи от гор Оттершо с портом Фиарнолл(каковые в составе Снольдера оставались до сих пор). В конце концовбезалаберного простака Горомарте очень скоро убил на охоте некий спятившийегерь, и на опустевший трон взошел младший брат покойного короля.И моментально показал норов – так что шептуны, потихонечку искавшие связьмеж личностью спятившего егеря и восшествием на трон нового монарха, почтимоментально кончили свои дни на Монфоконе, а уцелевшие сделали выводы и набралив рот воды. Новый король, явно придерживавшийся того принципа, что лучшеперегнуть палку, чем погрязнуть в праздности, поставил дело так, что о временахГоромарте и Дайни вообще перестали упоминать без особой нужды, историки илетописцы ограничивались парой-тройкой казенных штампов – и, чем больше летутекало, тем меньше стали вспоминать о заядлом охотнике, его энергичной супругеи истории их недолгого царствования вообще…

Между прочим, это в полной мере касалось и смерти Асверуса.Существовала скупо изложенная, официальная точка зрения: своими едкимиэпиграммами и насмешливыми балладами поэт вызвал гнев сановников, и кто-то изних подослал убийцу. Только теперь, вплотную занявшись этой давней историей,Сварог всерьез начал подозревать, что эта версия была, словно гвоздь в сухуюдоску, вбита в историю и литературоведение по прямому приказу кого-торешительного и крайне высокопоставленного.

Потому что реальность, очень похоже, была совершенно иной.Начиная с того, что Асверус, как оказалось, был еще и капитаном дворцовойстражи, и кончая тем, что слишком много странных смертей оказалось запрессованов совсем короткий промежуток времени…

Ах, как четко это прослеживалось! На поверхности лежало!Сварог даже ерзал в мягком кресле от нетерпения и возбуждения, листая толстыестарые книги, переложенные длинными закладками, хватая из кучи то один, тодругой документ, чувствуя себя охотничьей собакой, ноздри которой ужепрямо-таки залепило свежим запахом укрывшегося совсем неподалеку зайца…