1

Я смутно помню события последующих дней. Были, конечно,похороны миссис Фрэнклин, на которых присутствовало много любопытных из деревниСтайлз — Сент — Мери.

При выходе с кладбища меня остановила старушка. Глаза еёслезились.

— Неужели это вы, сэр?

— Э.., может быть…

— Это было более двадцати лет назад, — продолжала старушка,едва обращая внимание на мои слова, — когда убили старую леди. Это было первоеубийство в Стайлзе, но не последнее, сказала я тогда. Старую миссис Инглторпприкончил её муженёк, так мы все говорили. Уверена, что именно так и было, —старуха искоса посмотрела на меня. — Может, и сейчас муж виноват?

— Что вы имеете в виду? — резко спросил я. — Разве вы неслышали вердикт: «Самоубийство»?

— Так решил коронер, но он ведь мог ошибиться, разве не так?— она, видимо, решила довести меня. — Доктора знают, как избавляться от своихжен, а она, похоже, не очень-то хорошо относилась к нему.

Я сердито повернулся к старухе. Она отпрянула в — сторону,бормоча, что не имела в виду ничего плохого, что никто бы не обратил на этовнимания, если бы это не произошло в Стайлзе вторично.

— И вот что странно, сэр, в обоих случаях вы ведьприсутствовали, разве не так?

На какое-то мгновенье я даже подумал, что она подозреваетменя в обоих убийствах. Это было просто ужасно. И тут я отчётливо понял, чтотакое деревенские слухи.

В конце концов, они были не так уж далеки от истины. Ведьмиссис Фрэнклин действительно кто-то убил!

Как я уже упоминал, я плохо помню события тех дней, потомучто меня сильно беспокоило здоровье Пуаро. Как-то ко мне подошёл Кёртисс (егонепроницаемое лицо было несколько встревожено) и сообщил, что у Пуаро,по-видимому, сильный сердечный приступ.

— Мне кажется, сэр, следует вызвать доктора.

Я поспешил к Пуаро, который резко отклонил это предложение.«Странно, — подумал я, — это так не похоже на него». Он всегда, по-моему,чересчур бережно относился к своему здоровью. Боялся сквозняков и носил тёплыйшарф, испытывал ужас при одной только мысли о возможности промочить ноги,постоянно измерял температуру и немедленно ложился в постель при малейшемподозрении на простуду. «А вдруг у меня будет fluxion de poitrine[25]!» Сколькоя себя помню, при самом незначительном недомогании он сразу же вызывал врача.

И вот сейчас, когда он был по-настоящему болен, егоотношение к болезням, казалось, изменилось.

Возможно, именно в этом заключалась основная причина. Другиеболезни были пустяковыми, но теперь, заболев основательно, он, вероятно,опасался признать реальность этого факта.

Он энергично и зло отвечал на все мои возражения.

— А меня уже осматривали врачи — и не один! Я был у Бланка иДэша (он упомянул двух известных специалистов). И что же они посоветовали? Ониотослали меня в Египет, где мне сразу же стало хуже. Я также консультировался уР.

Р., насколько мне было известно, — специалист по сердечнымболезням.

— И что он вам сказал? — спросил я.

Пуаро бросил быстрый взгляд в сторону. Моё сердце сильно,словно в агонии, забилось.

— Он сделал всё, что было в его силах, — спокойно сказал он.— Все лекарства у меня под рукой, но больше — ничего. Вызывать других врачей,Гастингс, как вы видите, бесполезно. Мотор мой, mon ami, на пределе. Ксожалению, в отличие от машины, его нельзя заменить.

— Но, послушайте, Пуаро, надо что-то делать. Кёртисс…

— Кёртисс? — резко прервал Пуаро.

— Да, он вызвал меня. Он встревожен.., сказал, что у васприступ…

Пуаро закивал головой.

— Да, эти приступы неприятно наблюдать. Кёртисс, как видно,не привык к ним.

— Так вы не хотите вызвать врача?

— Это бесполезно, мой друг.

Он говорил спокойно и решительно. Вновь моё сердце тревожнозабилось.

— Гастингс, это будет последнее моё дело, — Пуаро улыбнулся.— Моё самое интересное дело, мой самый интересный преступник, потому что у Иксаотличная техника и мастерство, а это вызывает восхищение, несмотря ни на что.Этот Икс, мой друг, действовал так ловко, что победил даже меня — Эркюля Пуаро!Он нанёс удар, который я не смог отбить.

— Если б не ваше здоровье…, — начал я его успокаивать.

Этих слов явно не стоило произносить. Эркюль Пуаронемедленно взорвался.

— Разве не говорил я вам десятки раз, что здесь не нужнофизических усилий? Необходимо только думать!

— Да, конечно.., это вы хорошо умеете.

— Хорошо? Не просто хорошо, а прекрасно! Мое телобеспомощно, моё сердце устраивает всякие сюрпризы, но мой ум, Гастингс, мой умработает превосходно. Он ещё в прекрасном состоянии — мой ум!

— Ну и великолепно, — спокойно произнёс я. Однако, спускаясьпо лестнице, я думал о том, что ум

Пуаро отнюдь не так быстро реагирует на события, как прежде.Вначале — случайное спасение миссис Латрелл, а затем — смерть миссис Фрэнклин.А что мы сделали? Фактически ничего.

2

На следующий день Пуаро сказал мне:

— Вы предлагали, Гастингс, чтобы меня осмотрел врач, такведь?

— Да, — с чувством отвечал я, — я был бы рад, если бы высогласились.

— Хорошо, я согласен. Я хотел бы видеть Фрэнклина.

— Фрэнклина? — я был удивлён.

— Да. Он же врач, разве не так?

— Да, но он врач — исследователь.

— Ну и что. Я уверен, что он никогда не достигнет успеха какпрактик, поскольку недостаточно опытен, чтобы ухаживать за больными у постели,но знания его необычайно обширны. Он из тех, о которых говорят, что они «знаютсвоё дело лучше других».

Всё же я не был удовлетворён его объяснением. Я несомневался в способностях Фрэнклина, но он меня всегда поражал своимбезразличным отношением к людским страданиям. Возможно, он обладал большимизнаниями и имел склонность к научной работе, но больным от него было малопользы.

Со стороны Пуаро, однако, это была значительная уступка.Фрэнклин с готовностью согласился осмотреть его. Правда, он заметил, что еслинеобходимо постоянное медицинское наблюдение, тогда следует вызвать местноговрача — практика. Он не сможет взять это на себя.