– Он, гм… ну, разглядел во мне кое-что, известное очень немногим людям. Это выглядело так реально, будто он действительно экстрасенс, и это меня расстроило… Вот почему я не вмешалась, когда вы так во мне нуждались.

Морвена вскидывает голову и впивается в меня взглядом:

– А он рассказывал вам подробности? Знал маленькие необычные факты о том, что с вами случалось?

Я качаю головой, пытаясь точно вспомнить, что говорил Роуэн. Но могу припомнить лишь то, что он заставил меня почувствовать. Ощущение, что он может видеть меня насквозь.

Морвена по-прежнему смотрит на меня, но выражение ее лица уже не уязвимое и не грустное. Скорее насмешливое.

– Вот так они это и делают. Боже, какая глупость, неужели вы не можете распознать «холодное чтение»?

Она произносит «холодное чтение» так же, как кто-то другой мог бы сказать «матрас» или «компьютер». Словно это должен знать каждый. Я же понятия не имею, что это значит.

– Они используют общие слова, чтобы притвориться, будто дохрена о вас знают, но это чертова основа… такому каждый может научиться, – терпеливо объясняет Морвена. – А настоящий экстрасенс будет знать подробности, места, события.

Знал ли Роуэн? Он точно говорил о сегодняшнем дне, о его важности. Или просто упомянул о каком-то особом событии? Что со мной скоро что-то случится, что-то нависает надо мной и делает мою ауру черной?

– Он сказал, что во мне есть печаль, о которой больше никто не знает, и что только он может это видеть, – отвечаю я, пока она скептически качает головой. – И это… это отчасти правда, поэтому я и расстроилась.

– Боже, Кэйтлин, из всех людей вы должны были первой распознать мошенника за милю!

Его слова вертятся в моей голове: «великая потеря», «важный день», «кто-то особенный», и я понимаю, что они похожи на буквы на доске для игры в «Скрэббл». Я сама сложила их вместе и собрала нечто значительное. Он же не видел ничего.

Морвена продолжает бубнить, ругая меня за глупость. Ее слова присоединяются к словам Роуэна, издевательски плавающим в окутывающем меня тумане. И только одна фраза звучит кристально ясно:

– Предполагалось, что вы великий мастер интуиции. Как вы могли не угадать, кто он на самом деле?

Это отбрасывает меня к началу нашего трудного разговора. Возможно, это недавно уже проскальзывало, но у меня всегда было хорошее чутье на людей, всегда. Даже в детстве я могла сказать, что кто-то сыграет важную роль в моей жизни – хорошую или плохую.

– Я ошиблась насчет этого парня, – говорю я, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Но клянусь вам, обычно я знаю, кто кому подходит, а кто нет.

– Так почему вы ошиблись в моем случае? Почему подумали, что Роуэн создан для меня?

Я думаю о его зубах. О том, как вчера вечером его улыбка показалась мне знающей. Но теперь я нашла правильное слово: хищная. Как я могла это не разглядеть?

– Это было на безрыбье, – признаюсь я. – Я хотела, чтобы вы были счастливы и рекомендовали меня всем своим друзьям, но на тот момент не оказалось ни одного подходящего мужчины. – Я вспоминаю, как сидела в офисе в полночь, просеивая анкеты, в то время как специальное приложение в телефоне, установленное Эйд и сообщающее, если кто-то от меня отписывается, – жужжало в темноте. – И мне показалось, что у вас с Роуэном много общего. Я надеялась, что почувствую «толчок», когда увижу вас вместе, но так этого и не дождалась.

– Так. – Морвена сглатывает. – Выходит, это случилось со мной из-за моих подписчиков?

– Знаю, звучит ошеломляюще, – говорю я. – Я хотела сделать как лучше, а в итоге вышло очень плохо.

– Но это же все чепуха! – вдруг кричит она. – Я так чертовски одинока. Я НЕСЧАСТНА!

Я мысленно возвращаюсь к ее ленте: кажется, я никогда не видела ее на фотографиях с друзьями. Может, только пара снимков с тренером по йоге? Внезапно все становится понятным – вот из-за чего эти слезы. Это не крокодиловы слезы. И у нее нет Верити, чтобы превратить все в комедию из «золотого фонда».

– Ну то есть свои кристаллы я действительно люблю, – продолжает Морвена, теперь сидя на корточках рядом со мной и выкладывая на пол «тигровый глаз» и кусочек «лунного камня». – Но они просто дарят мне надежду – а на самом деле не дают ничего. Ни любимого, ни друзей, только… – она с досадой взмахивает рукой в воздухе, – … подписчиков.

– А что насчет прежних друзей?

– Они все исчезли. Им порядком надоело, что я постоянно зависаю в телефоне или снимаю каждое их движение.

Я вспоминаю, как на праздновании королевской свадьбы и бесчисленное множество раз до этого Верити и Гарри закатывали глаза, когда я их снимала. Верити закрывалась ладонями от камеры и кричала: «Не сейчас, Кэйт, я выгляжу ужасно!» И еще вспоминаю, как Верити смотрела на меня в последнюю встречу, будто не понимала, кто перед ней стоит.

– Я думала, что у меня появятся новые друзья, ведь количество моих подписчиков постоянно росло, но с кем бы я ни встречалась, в блогерских поездках или на мероприятиях, все были такими же, как я! Постоянно торчали в своих долбаных телефонах! Или же просили меня отметить их в постах, чтобы повысилось число их собственных подписчиков.

Вот что я натворила. Я не смогла взглянуть на Морвену как на личность с ее собственными проблемами. Я даже не успела с ней толком познакомиться, как поступаю с другими моими клиентами. Я просто предположила, что и так все знаю, – на основании лишь информации из ее ленты.

– Мне очень жаль, – говорю я. – Я не должна была смотреть на вас как просто на звезду «Инстаграма». Я найду вам кого-нибудь, обещаю. Мы можем начать все сначала? Пожалуйста.

Морвена нерешительно кивает, и я понимаю, что ее еще предстоит убедить.

– Давайте выпьем по чашечке чая и познакомимся поближе, хорошо? – Я встаю, чтобы включить чайник, и достаю для нее ромашковый чай. И ставлю перед ней чашку с пакетиком внутри.

– Это что? – спрашивает она, заглядывая в чашку, а затем срываясь – в который раз – в слезы.

– Это ромашковый, ваш любимый же?

– Это. Все. Дерьмо! Я ненавижу его! – плачет Морвена. – Они платят мне за рекламу. Можете налить мне нормального чаю, как себе? – Она понижает голос: – С четырьмя кусочками сахара.

У меня вырывается тихий смешок. Вся страница Морвены посвящена жизни без сахара. В первый раз за сегодня я позволяю себе живую эмоцию. И это приятно. Но это также напоминает о том, что давит на меня, – о том, что случится позже. Я смотрю на часы. Уже половина первого. Мне нужно разобраться с Морвеной и отправить ее домой через полтора часа. Я должна постараться побыстрее узнать ее настоящую.

– Хорошо, давайте действительно узнаем друг друга поближе. Как вы относитесь к йоге? Только честно.

Она улыбается:

– Йогу я и вправду люблю. Это занятие, при котором моя голова не гудит от постоянных мыслей.