— Что ты имеешь в виду — нарушила связь между ним имной?

— С кем ты говоришь? — спросил Натэниел сквозьсжатые от напряжения зубы.

— С Жан-Клодом, — ответил за меня Ричард.

— Ты его тоже слышишь? — удивилась я.

— Иногда.

Я хотела спросить: «Например, сейчас?», — но меняопередил Жан-Клод.

— Ты поставила щиты конкретно против Дамиана — зачем?

— Он проснулся, залитый солнцем. И пришёл в ужас. Онбыл дико напуган, и этот страх душил меня и Натэниела.

— Вас обоих? — уточнил Жан-Клод.

Я видела, как он лежит на белых шёлковых простынях, разметавволосы чёрным сновидением. Одна рука лениво касается голой спины Ашера, какстучат пальцами по столу или гладят собаку, думая о чем-то другом.

— Да, нас обоих.

— Проснувшись, я спросил тебя, что ты сделала. Теперья, кажется, знаю.

Раз в жизни я вовремя осознала очередную метафизическуюкатастрофу и сказала:

— Мы уже знаем.

— Что знаете, ma petite?

Тут Дамиан особенно сильно взбрыкнул, оторвав меня от пола,и обратно я опустилась, уже когда скорее почувствовала, чем увидела, какостальные двое его прижали опять. И я подумала, потому что дыхания на речь уменя не было.

Что мы — триумвират.

— Я слышу, — сказал Ричард, и мрачная ноткапрозвучала в этих словах, будто он подумал, что я хочу от него скрыть это,потому и подумала, а не сказала вслух.

Меня никогда не оставляло убеждение, что с Ричардомчертовски трудно. А его — что я кровожадна.

Жан-Клод не стал задавать глупых вопросов или обсуждатьметафизику. Если мы все знаем, что мне удалось создать второй триумвират, томожем двигаться дальше.

— Когда ты закрылась от страха Дамиана, ты слишкомхорошо это сделала. Ты его отрезала от своей силы, как тогда, когда уехала.

— Я здесь, — ответила я, пытаясь отвернуться отструйки крови, которая решила стекать с Дамиана на меня.

— Физически, но не метафизически, а твоему слуге нужнои то, и другое.

— И как это исправить?

— Убери щиты, — ответил он, и даже мысленно голоспрозвучал очень буднично.

Так просто, так очевидно. Я вспомнила, как закрылась отстраха Дамиана. Я подумала тогда о металле — твёрдом, холодном, сплошном,непроницаемом. Не о металлической стене или двери, но об истинной сущностиметалла. У меня месяцы работы ушли, чтобы понять, что щит — это не воображаемаядверь или стена, ничего не надо строить, надо только думать: камень, вода,металл. Отделить то, что ты не хочешь пропускать, или утопить его. Марианнаумела защищаться ещё воздухом и огнём, но этого я не понимала. Воздух слишкомслаб для щита, а огонь… ну, огонь есть огонь. Я применяла инструменты, мнепонятные.

Как снять щит? Когда-то я представляла себе осыпающуюсястену, или открывающуюся дверь, но недавно поняла, что некоторые слова Марианныне понимала. Я просто перестала думать сейчас о металле. Прекратила. И онисчез. Бац — и нету. Только что я была закрыта мыслью о металле, и сразуутонула в ярости Дамиана. Нет, не ярости — это подразумевает гнев, человеческуюэмоцию, а не она сейчас ревела у меня в голове. Я не раз о себе думала, что ястановлюсь безумцем-социопатом, но ошибалась, оказывается. То ещё не былобезумием — это было.

Я забыла, что надо держать Дамиана. Забыла, зачем снялащиты, забыла обо всем. Мыслей не было. Слов не было. Остались только чувства ипобуждения — запах свежей крови. Вкус крови во рту, горький. Руки, прижимающиек полу, давящие. Голод, голод, выжигающий кишки, что-то пожирает нас изнутри,требует жрать, жрать, жрать. Запах свежей крови, их руки, давящие нас — этобесило. И боль — вместо тела одна сплошная боль, как жгущий изнутри огонь. Явскрикнула, и крик был громкий, и недостаточно громкий. Он не помогал. Толькоодно могло угасить огонь, наполнить, прекратить боль. Кровь. Свежая кровь.Тёплая кровь.

Мои руки касались тёплой кожи, и если бы это не был Ричард,вряд ли бы я остановилась. Но ощущение мускулистой руки Ричарда под моимипальцами вызвало во мне что-то сквозь голод. Я смотрела в его карие глаза срасстояния в пару дюймов, будто придвинулась поцеловать, но не на рот его янацелилась. Запах свежей крови заглушал более слабый аромат той крови, чтопульсировала у него под кожей, но почему-то лакать из кровавой раны было мало.Кровь должна быть свежей. Мои зубы должны войти в плоть. Сделать свою дыру.Только это будет хорошо. Только это будет достаточно.

Я заставила себя перевести взгляд на лицо Ричарда. Ясмотрела в его расширенные глаза, заставляла себя смотреть в его лицо, наочертания подбородка, линию полных губ. Я смотрела на лицо мужчины, котороголюбила когда-то, и изо всех сил старалась увидеть в нем что-нибудь, кроме еды.

Дамиан взбрыкнул, и Ричарду пришлось больше вниманияобратить на вампира, чем на меня. Спокойный голос заговорил у меня в голове:

— Я тебе помогаю закрыться, ma petite. Прости, я непонял, что с тобой будет от снятия щитов.

— Он — упырь, — сказала я, кажется, не вслух.

— Oui.

— Как я могу ему помочь?

— Ты должна снова привязать его к себе, как тогда,когда он вышел из гроба. Дай ему отведать твоей крови и скажи над ним слова.

— Слова — это на самом деле важно?

Я ощутила, как он пожал плечами на шёлковой постели.

— Это слова, которые Мастера Городов говорили надсвоими учениками тысячи лет. Я бы не стал рисковать, предполагая, что слова этине являются существенной частью магии привязывания слуги к мастеру, ивыбрасывая их из ритуала.

Я кивнула и спросила:

— Ричард это слышит?

— Non.

— Тогда скажи ему.

В тот момент, когда я это подумала, я снова хладнокровно ислегка отстраненно смогла видеть, что происходит, видеть и слышать. Я сидела наполу в гостиной, недалеко от двери, а Ричард и Натэниел все ещё старалисьудержать Дамиана на полу. В общем, им это удавалось, хотя по крови трудно былосказать, нет ли новых ран. Все трое были в крови с головы до ног.

Я посмотрела на себя и увидела, что спереди я тоже всякровью залита. Не помню, когда я так извозилась. Подумалось, не сделала ли ячего-то, чего не помню теперь, но я эту мысль отбросила. Потом будем искатьправду. Сначала надо остаться в живых, а насчёт того, что делала и чего неделала, подумаем потом. Да, это ключ. Но, заглянув в голову Дамиана, японимала, что ключ к отделению для ситуационных социопатов — совсем не так ужплохо. Теперь я на собственной шкуре поняла, что есть вещи куда похуже.

Дамиан взбрыкнул так сильно, что сбросил Натэниела набок, авеса одного Ричарда не хватило. Дамиан сел, и Ричард скатился с него, чтобывампир снова не всадил в него клыки.