— Господи помилуй, — пробормотал в трубке Родионов, — ктоэто там?…

— Я вам потом все объясню, Дмитрий Андреевич.

— Мама!!

— Я сейчас приду, — в трубку сказала Маша, захлопнулакрышечку телефона, чтобы Воздвиженский не приставал, и улыбнулась Стасуприторной улыбкой.

Дом уже показался в зелени деревьев, и откуда-то потянулозапахом жареного мяса, и от этого запаха, и от воздуха, который словно текмежду соснами со стороны Днепра, от солнечного света, который щекотал затылок,Маше вдруг пришла в голову удивительная мысль.

Жизнь прекрасна, вот какая это была мысль!

— Простите меня, — сказала она Стасу, — мне нужно найтисвоего сына.

— У вас есть сын?! — вдруг удивился молодой человек, какбудто она заявила, что у нее есть слон.

— У меня есть сын, и он здесь, — решительно сказала Маша. —Извините меня.

Она свернула с дорожки, оставив молодого человека вискреннем недоумении, поднырнула под низкие ветки и оказалась на лужайкенапротив бассейна.

Ее сын Сильвестр, сгорбив голую худосочную спину, сидел набортике, свесив голые худосочные ноги, и болтал ими. Спина была белая, немногов синеву, с цепочкой выступающих острых позвонков.

— Сильвестр!

Он оглянулся, как ей показалось, с неудовольствием.

— Мама! Ну где ты?! Ты принесла мне плавки?!

Батюшки, про плавки-то она и забыла!

— Я сейчас принесу, сыночек, я… отвлеклась.

— Вот ты всегда отвлекаешься и забываешь про родного сына!

— Да я уже принесла две пары. Пусть в этих купается! — Этовступила в разговор Катерина Кольцова. — Подумаешь, фунт изюму!…

— Они с меня упадут!

— Они не упадут. Они на веревочке. Подтянешь веревочку, иготово дело!

Сильвестр Иевлев вопросительно посмотрел на мать, а она нанего. Катерина вышла из-за клумбы, где нюхала розы, подошла к ним и села вшезлонг. Михаил Кольцов уже вовсю плескался в бассейне, брызгался и фыркал, какморж.

— Ма-ам, ну можно мне в бассейн?!

— Да, — решительно сказала Маша, — давай я подержуполотенце, а ты переоденешься.

Сильвестр моментально вскочил, готовый переодеваться,побежал, как жеребенок, к горке махровых простыней, выхватил одну, принес ипосмотрел вопросительно.

Маша перепоясала его чресла и отвернулась — из деликатности.Сильвестр переодевал трусы. От спешки его качало из стороны в сторону, так чтоон чуть не падал.

Веревочку он старательно затянул, завязал двойным узлом иеще подергал, проверяя, не свалятся ли плавки.

После чего разбежался и сиганул в воду. Раздался шумныйплеск, потом визг, и из бассейна на две стороны выметнулся веер брызг.

— Ура-а-а!!!

— Садитесь, — предложила Катерина Кольцова. — Позагораем.

— Я не могу, — тут же отказалась Маша Вепренцева, — меняждет шеф. Вы посмотрите за ними?…

Катерина подняла на лоб дорогущие солнцезащитные очки.Оправа полыхнула бриллиантами, а может, рубинами или изумрудами. Впрочем, бытьможет, бриллиантами, рубинами и изумрудами вместе. Кто их знает, этих женолигархов.

— Посмотрю. Хотя они уже достаточно большие парни!…

Из бассейна неслись вопли и визги.

— Кать, чего тут у вас?

Голос был низкий и неспешный, как будто тяжелый, оченьзнакомый, много раз слышанный, и Маша оглянулась.

В метре от нее, зацепив указательным пальцем перекинутыйчерез плечо пиджак, стоял промышленник, политик, олигарх, губернатор, владелецзаводов, газет, пароходов, банков, страховых компаний, судоверфей,автомобильных гигантов и свечных заводиков, лесопилок, фабрик, телеканалов иеще бог весть чего, Тимофей Ильич Кольцов.

— Здравствуйте, — пробормотала Маша, и он коротко глянул вее сторону.

Вблизи этот человек наводил первобытный гипнотический ужас,как удав Каа на бандерлогов. Огромный, широченный, почти наголо бритый, сравнодушной шаманской физиономией, он попирал лакированными башмаками газон, иказалось, что в ту самую секунду, как он появился на этом газоне, весь мирдрогнул и перекувырнулся, и теперь крутится в другую сторону, и центр вращенияименно он — Тимофей Кольцов.

— Тим, — сказала его жена, — познакомьтесь, это Маша, онаработает с Аркадием Воздвиженским. В бассейне с Михой ее сын Сильвестр. А этомой муж Тимофей.

— Очень приятно, — идиотским голосом пропищала МашаВепренцева.

— И мне, — буркнул олигарх. — Кать, почему они так вопят?

И он кивнул в сторону бассейна, где резвились малолетниеморские котики, бухали хвостами, взметали брызги, издавали воинственные кличи.

— Потому что они купаются, — сообщила его жена, подходя кнему. — Им нравится купаться, и они вопят. А что такое?

Олигарх пожал плечами. На Машу он не обращал никакоговнимания, словно ее и не было вовсе. Зато охрана, два добрых молодца,выстроившиеся было во фрунт, передислоцировались. Видимо, таким образом, чтобыМаша не смогла внезапно напасть на хозяина. Один из них смотрел прямо ей взатылок, и от этого взгляда Маше даже шею свело.

Тимофей Ильич переступил с ноги на ногу, перехватил свойпиджак и зачем-то надел его на голову своей жене. Она сдернула пиджак ипосмотрела на него с негодованием.

— Жарко, — сказал он, — сил нет.

После чего взял ее за плечо, так что она покачнулась, и сталснимать ботинки.

— Купаться будешь? — спросила жена подозрительно.

— А что? Нельзя?

— У меня плавок больше нет.

— А сколько их у тебя было?

— Только для детей.

— Ну, тогда я так. Без плавок.

С ужасом Маша наблюдала, как он раздевается, будто наблюдалаза сумасшедшим, парализованная все тем же гипнотическим ужасом. Вот блеснули насолнце лакированные носы штиблет, вот он сунул в них по-солдатски скатанныеноски, вот с сосредоточенным пыхтением стал расстегивать ремень.

Боже, куда смотрят его жена и его охрана?! Он жененормальный! Он ведь вправду собрался раздеваться, люди добрые! На газоне, привсем честном народе!

Маша оглянулась и начала отступать в сторону кустов, хотя ипоклялась себе в том, что больше никогда не станет через них ломиться, аолигарх уже галстук сорвал и рубаху расстегнул, и раззявленные штаны болталиськое-как, готовые в любую минуту упасть на траву!