На гнев Дома нарываться!

Дела мирские – они от веры далеко, и нет у Владетеля властинад Церковью. Так-то оно так… но я все же не крестьянин тупой, из дальнейдеревушки, что местного пастора выше наместника губернского ставит. ЗахочетВладетель – и Церкви туго придется, ну, не самой Церкви, конечно, в здравом уменикто на нее не покусится. Но Богу простые люди служат, на земле живут, и не отвсего убережет строгий взгляд Сестры и любящий взор Искупителя. Было ведькогда-то, хоть и редко о том говорят, что Владетель Клодий, которому Церковьотказала в праве вторую жену в законный брак взять, сместил Преемника. Как –про то легенды молчат, а уж священники и совсем вспоминать не любят, носъехались епископы из всех провинций, от Лузитании до Богемии, да и выбралиГосподу нового приемного сына.

Нет, не станет Церковь с Владетелем ссориться… не станет…

Я посмотрел на священника – но взгляд того был тверд иневозмутим.

– Ты под моей опекой, брат Ильмар, – сказал он. – Я укроютебя.

– Зачем? – спросил я.

– Чтобы тебя не схватила стража. Город наводнен войсками.

– Я не такой дурак, брат Рууд. Я спрашиваю, зачем тебе нужноменя укрывать?

– Сестра завещала спасать несчастные заблудшие души…

– Брат Рууд! Милость Сестры безгранична. И души ее слугполны доброты. Только ответь, почему тогда на площадях казнят душегубов, секутпальцы ворам, плетями учат беглых крестьян? Ответь, почему вы не укрыли от бедывсех? Тогда я поверю, что тебе ничего от меня не нужно.

– Не в человеческих силах спасти всех. Когда мы можем помочь– мы помогаем…

– Брат Рууд, тебе ведь двойной грех – лгать, – сказал я.

Священник быстро сложил руки столбиком, зашептал молитву.Видно, мои слова пришлись к месту, почуял он в себе ложь, попытку уйти отответа.

– Ты прав, брат Ильмар, – закончив краткую молитву, произнесон. – Церковь не может спасти каждого беглого каторжника, да и не станет чинитьпомехи мирскому правосудию.

– Тогда почему ты хочешь меня укрыть?

– Преемник Юлий, Пасынок Божий, велел всем слугам Искупителяи Сестры доставить к нему Ильмара-вора и младшего принца Маркуса… буде такиевстретятся.

Я вздрогнул.

К самому Преемнику?

Это что же, сам Пасынок Господний меня видеть желает? Меня –каторжника?

– Повинуешься ли ты воле Преемника Юлия?

– Повинуюсь, – кивнул я. – Да, брат мой.

И вдруг ехидный воровской норов проснулся и заставилспросить:

– А если бы отказался я, брат Рууд? Стражу бы кликнул? Илисам принудил бы?

– Не суди о том, что не сделано, – спокойно ответилсвященник. – Я знаю, ты верующий человек и чтишь Господа. Зачем тебепротивиться святой воле?

Я кивнул:

– Хорошо, брат Рууд. Повинуюсь, твоей защите себя вручаю иготов идти с тобой.

– Подожди, – неохотно сказал священник. – Брат Ильмар, нетак все легко. Я не могу просто взять и доставить тебя к Преемнику Юлию. Стеныимеют уши, а люди имеют языки. У Дома другие планы на твой счет, Ильмар. Еслидо стражи дойдет, что ты здесь…

На миг мне представилась безумная, немыслимая сцена. Стража,штурмующая храм, и священники, с мечами идущие навстречу…

Ой…

Во что же я вляпался?

– Я не вправе никому говорить о том, что ты в храме. – Руудбудто рассуждал вслух. – Все может случиться, и, если прольется кровь…

Ох, грехи мои непомерные!

– Я недостойный и слабый слуга Божий. – Рууд посмотрел наменя. – Я не смогу сам доставить тебя в Урбис. Мы пойдем к епископу – и ему тыпризнаешься, кто ты есть. Больше никому! Запомнил?

– Да, брат мой… – прошептал я. – Можно мне напиться?

– Пей, Ильмар. Утоли жажду. Но у меня нет ничего, кромечистой воды…

Я жадно выпил полную кружку. Вода на самом-то деле была нетакая уж чистая и свежая. Стоялая, и хорошо если со вчерашнего дня. Брат Рууд –аскет… прости Сестра, я даже сейчас предпочел бы глоток легкого вина…

Почему-то мне думалось, что резиденция епископа будет где-тонаверху, под крышей храма. А пришлось подниматься совсем немного. Старик,наверное, епископ, как же я не сообразил, тяжело ему карабкаться…

Здесь встречалась охрана. Тоже священники, только в алыходеждах, с короткими бронзовыми мечами, дозволенными Сестрой. Обманчивые мечи –из особой бронзы, она подороже стали выйдет.

Нас не останавливали. Видно, брат Рууд на хорошем счету и кепископу вхож. Мы миновали два поста, остановились у двери, ничем от других неотличающейся. Рууд тихонько постучал. Миновала минута, и дверь открылась. Впроеме стоял молодой парень, такой же бледный и просветленный, как сам Рууд.

– Добрый вечер, брат Кастор…

– Добрый, брат Рууд…

Кастор глянул мимолетно на меня, но любопытствовать не стал.

– Мы должны поговорить с его преосвященством.

– Брат Ульбрихт готовился отойти ко сну…

– Служение Сестре не знает отдыха.

Как все просто у них! Кастор отступил, освобождая проход. Мывошли в большой зал, больше всего напомнивший мне чиновничью канцелярию. Столы,заваленные бумагами, стеклянный сосуд, в котором мок, впитывая чернила, десятокстильев. У стены высится механическая счетная машина, масляно поблескивающаямедными шестеренками.

Ого! Неужели у храма такая потребность в бухгалтерии?

– Я спрошу брата Ульбрихта… – без особого энтузиазма сказалКастор. Только сейчас я заметил еще одну дверцу в стене. С чего бы это епископамстердамский, брат во Сестре Ульбрихт, опочивал рядом с канцелярией?

Священник скользнул в дверь, а я подошел к окну. Глянул. Наплощади еще горели фонари, и в их свете поблескивали кольчужные нашивки накожаных куртках стражников. Два или три патруля прохаживались вокруг храма.

Вовремя же я успел.

– Входите, братья, – тихо позвал Кастор. – Егопреосвященство вас примет.

Брат Рууд зачем-то взял меня за руку – будто боялся, что ярастаю в воздухе или вздумаю убежать. Провожаемые взглядом Кастора, мы вошли вопочивальню епископа.

Да. Брат наш во Сестре аскетом не был.

Дорогой персидский ковер устилал весь пол. Стены тоже были вковрах, гобеленах, картинах – словно бы и не роскоши ради, потому что на каждомвыткан, вышит или нарисован лик Сестры. Наверное, подношения храму от прихожан.И все же эти горы мягкого хлама больше подошли бы опочивальне старойаристократки, чем обиталищу духовного лица.