– Да нет, просто... Вы же сами говорили, что нужно сначала привыкнуть,узнать друг друга получше...

– Это правда. Но я не сделал ничего особенного. Даже в метролюди каждый день очень близко друг друга узнают. И против своей воли, заметьте!Проедешь с кем-нибудь пару остановок зубы в зубы и уже все про человека знаешь– какие он сигареты курит, каким дезодорантом поливается... С лету можнодиагностировать хронический гайморит или алкогольную зависимость. А выиспугались какого-то невинного похлопывания!

– Ничего подобного, – возразила Люба, и теплая улыбкарасцвела на ее губах.

Губы были свежими, как лепестки цветов с длиннющимназванием, которые круглогодично цвели у Амалии на подоконнике. Астраханцевпостоянно обрывал их и мял в пальцах, не в силах удержаться от искушения ещераз ощутить тончайшую бархатную нежность.

– Нам надо учиться доверять друг другу. – Он вздохнул иразлил коктейль по стаканам. – Садитесь, ладно? Может быть, расскажетечто-нибудь о себе? Какое у вас хобби?

Он говорил и чувствовал себя идиотом. Кажется, раньше, когдаон не понимал, что происходит, общение шло гораздо лучше. По крайней мере,естественней.

– Я собираю красивые пуговицы, – застеснявшись,ответила Люба. – Сама делаю для них альбомы. Знаете, так интересно!Правда, никому особо не покажешь...

– Еще бы. Не всем хочется, оказавшись в гостях,рассматривать пуговицы.

– У меня от бабушки остались старые платья, на них былипуговицы ручной работы. Так все и началось... А вы?

– А я увлекаюсь, хм, литературой. Но это вы уже поняли,правда? Еще люблю слушать рок. Футбола, кстати, для меня не существует. Так чтосможете смотреть свои сериалы, даже когда наши играют с Германией.

– Но я не люблю сериалы. Кроме «Место встречи изменитьнельзя», разумеется.

– Разумеется. Слушайте, Люба, давайте не будем притворяться.

– Мы и не притворяемся. – Она смотрела на него во всеглаза. В клубничных усах, появившихся над верхней губой, искрились крупинкисахара.

– Нет, притворяемся. Мы делаем вид, что все идет, как надо.Что мы сильные и нам легко справляться с ситуацией. А на самом деле нам обоимне по себе. Потому что непонятно, что из всего этого получится.

– Вы чувствуете себя уязвимым? – с любопытствомспросила Люба. – А выглядите так, как будто только и делаете, чтоохмуряете женщин.

– Ничего себе, комплимент, – присвистнулАстраханцев. – Если я и охмуряю женщин, то только с добрыми намерениями.

– Вот! Вы даже разговариваете совсем не так, как человек,привыкший быть один.

– А я бравирую, – поспешно ответил он. – Мойлюбимый актер – Билли Кристалл, а его герои всегда больше разговаривают, чем действуют.Понимаете, это своего рода защитная реакция. На самом деле я ужасно волнуюсь. Уменя даже пупырышки выскочили от волнения. Хотите посмотреть?

– Не хочу, – покачала головой Люба. – Я вам и такверю. И что же вы предлагаете делать для того, чтобы развеять опасения?

– Поиграть в игру. Капельку рискованную. Мы должны понять,нет ли у нас друг к другу физического отвращения.

– В «бутылочку», что ли? – спросила Люба сподозрением. – Лучше уж сразу поцеловаться, и дело с концом.

– А вы, оказывается, храбрая, – похвалил ее Астраханцеви неожиданно понял, что от нервного напряжения у него скрутило живот.

Это никуда не годилось. Более того, это было нелепо. Чтобыон так разволновался из-за невинного поцелуя?! Следовало срочно что-топридумать.

Придумка оказалась банальной до гениальности.

– Чтобы вы не тряслись, – покровительственно заявилАстраханцев, – предлагаю выпить чего-нибудь покрепче, чем клубничныйкоктейль, а потом уже приступать к эксперименту. Что вы обычно пьете?

Обычно Люба пила белое сухое вино, но в данном случае оновряд ли помогло бы. От вина у нее только чуточку кружилась голова. Легкогоголовокружения будет явно недостаточно для того, чтобы поцеловаться спрофессором, имея в виду, что проделывать этот фокус придется и впредь, можетбыть, даже в качестве его законной супруги.

– Водку, – сказала она, памятуя, что ее друг ФедорДевушкин очень рекомендовал именно водку, чтобы с утра похмелья не было. –А вы?

– Водка подойдет, – ответил Астраханцев и добыл изхолодильника запечатанную бутылку. – Есть у меня хороший продукт, чистый,почти что родниковая вода.

– А на вас как водка действует? – осторожно спросилаЛюба и покраснела.

– Водка на меня действует хорошо, – заверил ееАстраханцев. – Мы же понемногу выпьем, чтобы вам целоваться было комфортней.

– Только мне? А вам самому разве не нужно выпить дляхрабрости? – От Любиного прямого взгляда его пробрало так, словно он ужемахнул как минимум стаканчик самогона.

Вспомнив, что он теперь – Грушин, у которого, судя по всему,как-то не очень ладится с женщинами, Астраханцев поспешно сказал:

– Еще как нужно. У меня огромные проблемы... с контактами.Мне нужно долго-долго узнавать человека, чтобы перестать дичиться.

Он до краев наполнил две рюмки и посмотрел на дело рук своихс удовольствием.

– Почему же вы тогда не выбрали себе какуюнибудь соседку илисослуживицу, к которой давно привыкли? Наверняка есть такая, что многие годынаходилась совсем рядом. Либо на рабочем месте, либо в соседней квартире...

– Они все выходят замуж раньше, чем я успеваю сосредоточиться, –с лету сочинил Астраханцев. – Ну что? Тронулись?

Он встал на ноги, поднял рюмку повыше и двинул ее внаправлении Любы, чтобы чокнуться.

– За то, чтобы у нас все получилось, – застенчивосказала она, дотронувшись своей рюмкой до его.

Она тоже поднялась и смотрела на него снизу вверх со смешнымворобьиным задором.

– Только чтобы залпом и до дна, – наставительно сказалзачинщик пьянки. – Вот хлебушком с колбаской потом закусите.

Он придвинул к ней тарелку с вышеозначенными продуктами и,словно для примера, слопал кусок колбасы. Нервно прожевал и проглотил, не сводяглаз с Любы. Она закрыла глаза и маленькими глотками выпила водку, в самомконце сильно запрокинув голову.

– Молодец, – похвалил Астраханцев, ни на секунду незабывая, что ему предстоит ее поцеловать.

Это было такое волнующее переживание, что он едва неприплясывал на месте. Он даже не помнил, когда в последний раз до такой степенисходил с ума от женщины. Может, и никогда не сходил. По крайней мере, чтобы воттак, слету, потерять рассудок...

Несмотря на хлебушек с колбаской, Люба почти сразу поплыла,глаза ее сделались влажными, взгляд затуманился. Смутные и бурные чувствазахватили ее, сжав горло, словно тисками. Она ощущала, что там застряли слезы,но откуда они взялись и отчего ей снова хочется плакать, понять былоневозможно. Казалось, что она уже выплакалась, но вот, поди ж ты...