– Хорошая водка, – сказала она вслух, с нажимомвыталкивая слова. И обескуражено добавила: – Вы уже какой-то... нерезкий.

Он действительно поплыл у нее перед глазами, но это не водкабыла виновата, просто подходили слезы – кипучие, страстные и неотвратимые, какстихия.

– Ну что? Готовы? – спросил Астраханцев тономзмея-искусителя.

Ему даже в голову не приходило, какие сильные чувства владеютженщиной, с которой он затеял игру. С его точки зрения, вечер проходил довольновесело. Да, сам он немножко нервничал, но и только. Это было даже пикантно,черт побери.

– Конечно, хорошо решить заранее, как все будет, –тонко и жалобно сказала Люба, моргнув несколько раз подряд. – Но мнекажется, все должно происходить как-то иначе...

– Как? – спросил Астраханцев густым теплым голосом,осторожно подступив ближе. В его глазах раскрылась темная манящая глубина, онсмотрел пристально и жадно.

– Не знаю, но по-другому, не так!

Лицо ее вдруг как-то смялось, губы поехали в сторону, глазаналились влагой, готовой пролиться через край.

– Эй, вы чего это? – изумился Астраханцев и чуть неикнул. Хорош бы он был...

– Я ничего, – ответила Люба дрожащим голосом.

К ее глазам все прибывали и прибывали слезы, и наконецплотину прорвало. Как честный человек, Астраханцев подставил под водопадсобственную грудь. Люба прижалась к ней, всхлипнула один раз, потом другой и вкоце концов расплакалась навзрыд, сотрясаясь всем телом и длинно подвывая.Астраханцев стал заглядывать ей в лицо, брал ее за подбородок, но онавырывалась, мотала головой и снова пряталась, не в силах побороть приступотчаянья.

– Да что это вы разревелись как белуга? – Он искреннене понимал, что произошло. Только что она была веселой, живой, хотелацеловаться и для храбрости даже пила с ним водку. И вдруг кинулась плакать, дакак! – Немедленно прекратите разводить сырость! Вы меня просто пугаете.Никогда еще женщина не билась в истерике только потому, что я собрался еепоцеловать! Подумайте сами, в какое вы меня положение ставите. Просто позорите.

– Я не позо-о-орю-у-у-у!

– Унижаете!

– Не унижа-а-аю-у-у-у!

– Да что с вами, в конце-то концов?!

– Дмитрий, миленький, все не так! – проговорила Люба,сладостно всхлипывая.

Потом взяла его за руку и потянула изо всех сил.

– Куда вы меня тащите? Рыдает и тащит, – удивленнобормотал он, тем не менее поддаваясь ее напору и следуя за ней по пятам.

Она провела его в комнату и усадила на диван. Он обалделосел, подчиняясь ей, – она толкнула его обеими руками, заставив откинутьсяна мягкую спинку, а сама присела с краешку, боком, словно собиралась вот-вотвскочить и умчаться. Сцепила руки и принялась переплетать пальцы, а потом сталатеребить край своей кофточки, которая, наверное, казалась ей целомудренной, нодля Астрахнцева была средоточием соблазнов, потому что слишком многоеприоткрывала и обтягивала.

– Давайте, рассказывайте, что не так, – сердито сказалон. Сердился он, правда, не в серьез. Скорее, был расстроен. – Чем я вастак обидел?

Мысль о том, что он ненастоящий Грушин носилась в голове,словно очумевший паровоз по детской железной дороге, замкнутой в кольцо. Он нетот, за кого себя выдает, в этом все дело! Он хотел признаться ей, что,разыскивая профессора Грушина, она ошиблась адресом, но слова просто не шли сязыка, потому что разбирательство с номерами домов, оглашение его настоящейфамилии и семейного статуса разрушили бы даже надежду на любовь. На ее любовь!Признаться в том, что ему нужна любовь Любы, Астраханцев был не готов дажесамому себе. Но он печенкой чувствовал, что Люба – та женщина, которая емунужна. Именно с ней он будет счастлив много лет подряд, всю свою жизнь.

– Не надо было вам пить водку, – с сожалением заключилон. – Есть люди, которые с водкой никак не монтируются. Вы как раз изтаких. Выпили – и тут же обиделись.

– Я не обиделась, и вы тут ни при чем! – горячозаговорила Люба, глядя на него умоляюще. – И водка тоже ни при чем. Вседело во мне. Я думала, что готова к тому, чтобы выйти замуж вот так – на голомэнтузиазме. Вполне приемлемые условия! Два человека заключают своеобразныйконтракт вежливости и живут вместе, помогают один другому, сочувствуют... Этоже так важно – сочувствие и поддержка.

– И что? – тревожно спросил Астраханцев, понимая,насколько чуждо Любе все рациональное и практичное.

Ее женская природа поломала все эти хитрые построенияразума. Поэтому она в таком отчаянье! Она плакала, когда он пришел, и до сихпор не справилась с собой.

– А то, что мне больно, – с надрывом подтвердила онаего догадку. – Я не хочу замуж по расчету – пусть это и не тот расчет,который принято презирать... Я вдруг поняла, что, если мы поженимся, в моейжизни уже не случится ничего настоящего! Ворота захлопнутся – и все. Это будетне брак, а ловушка! Можно развестись, если любовь прошла. Но ведь простыедружеские чувства не проходят просто так! И мы всегда будем ощущатьответственность друг за друга. Вы понимаете?!

Астраханцев обалдел от неожиданности. Она его отвергает! Аон уже настроил планов, напридумывал всяких глупостей...

– Так, выходит, я вам не нравлюсь?! – воскликнул он собидой в голосе. Обида была жгучей, как молодая крапива.

Ему хотелось бы ее скрыть, но не вышло: мужчины не умеютпрятать обиду, нанесенную их самолюбию. Люба очень расстроилась, заметив, какоедействие произвели ее слова.

– Вы мне нравитесь, Дима, нравитесь! Но ведь я готовилась ктому, что вы мне понравитесь! Я настраивалась на вас, я желала сделать вассчастливым, еще не представляя, как вы выглядите. Даже если мы поладим исделаемся замечательной парой, которой станут все завидовать, этаискусственность всегда будет стоять между нами! Я не смогу быть счастливой счеловеком, который сделал мне предложение из жалости.

– Да не из жалости!

– Ну, чтобы не загнуться от одиночества, какая разница.

– Подождите, Люба. – Астраханцев вознамерился вскочитьи вывалить на нее всю правду. Но она схватила его руками за плечи и сноваприжала к спинке дивана, причем с невероятной силой.

– Нет, стойте, не уговаривайте меня. Я не собираюсь от вассбегать...

– Точно не собираетесь? – спросил он, часто и короткодыша. Глаза его сузились и яростно сверкали.

– Точно. Я останусь, и мы еще раз все обговорим.

Астраханцев зажмурился. Нет, он совершенно точно ей до лампочки.Она к нему ничего не испытывает. Бред какой-то. Еще полчаса назад он испытывалневероятный подъем. Ему казалось, что он контролирует ситуацию, что всеполучится так, как он спланировал. И что Любу ему удастся покорить на счет«раз»! Выходит, ошибся. Если женщина влюблена, она смотрит не так.