– Наплевать, я подверну рукава и подвяжу штаны веревкой.Меня это не смущает.

Сейчас ее действительно ничего не смущало. Ей было всеравно, как она будет выглядеть со стороны. Грушин ненадолго ушел, а потомвернулся со спортивным костюмом и футболкой. Люда отправилась с этим добром вванную, почистила зубы пальцем и расчесала волосы лежавшей тут же щеткой.Булыжник из ее груди исчез, и на его месте образовалась просторная пустота,благодаря которой стало легче дышать и разговаривать.

– Дашь мне позавтракать? – поинтересовалась Люда,заглянув в кухню, где ее мучитель чем-то яростно звенел и постукивал. –Без утреннего кофе я не человек. Жалко, что мне не обломился кофе в постель, ночто ж поделаешь.

Ее случайный любовник стиснул зубы – она видела, какзаиграли желваки на его скулах.

– Конечно, я накормлю тебя завтраком. Люда, – онобернулся к ней, держа в одной руке банку растворимого кофе, а в другой ложкуна длинной ручке, – между нами все еще будет. Когда-нибудь мы вернемся кэтому... К нашей близости. Но не сейчас, хорошо? Мы набросились друг на друга,словно глупые подростки. Это неправильно!

– Слушай, я не хочу это обсуждать, понятно? Забыли и забыли.У тебя чайник вскипел. Налей кипяточка, пожалуйста.

Ей было странно смотреть на него после той ночи, которую онипровели вдвоем, и никак не проявлять своих чувств. Ей хотелось трогать его,прижиматься к нему, целоваться с ним, наконец! Однако он закрыл дверь и вывесилтабличку: «Вход воспрещен». С этим ничего не поделаешь. Люда попыталасьвспомнить, случалось ли с ней когданибудь хоть что-то подобное. Нет, никогда!Это она закрывалась от мужчин, бросала их, безжалостно рвала отношения, кактолько понимала, что за близостью ничего не стоит.

На этот раз все было по-другому. Она потеряла голову от едвазнакомого мужчины. И все закончилось катастрофой. Пожалуй, ей еще долгопридется собирать себя по кусочкам. Но не сейчас. Сейчас она не готова дажедумать о том, что произошло. Ей нужно сделать свою работу и уйти, скрыться.По-другому просто и быть не может. Самое главное, не устраивать представлений.Вести себя как ни в чем ни бывало – только так и удастся сохранить достоинство.

Тем временем Грушин насыпал ей в чашку две ложкирастворимого кофе и две ложки сахара.

– Хорошая у тебя память, – похвалила Люда. – Надоже – запомнил.

Она быстро разделалась с кофе и кривобокими бутербродами,которые он соорудил, и пока ела, довольно бодро поддерживала беседу. В какой-томиг прислушалась к себе. Внутри ничего не болело, но казалось каким-тозамороженным.

Поблагодарив за завтрак, она отыскала свою сумку, достала изнее косынку и повязала на голову, скрыв волосы. Теперь из зеркала на нее смотреладовольно невзрачная особа, одетая приблизительно как маляр. Да и ладно, когоэто волнует?

Грушин даже не заметил ее превращения. Для него Людаоставалась прежней, он не обращал внимания на такие глупости, как одежда илигубная помада... Но то, что случилось с ним вчера, казалось ему настоящимбезумием. Он испытывал неловкий стыд вперемешку с паникой. Взрослые люди недолжны так поступать! Они оба словно сошли с ума, повредились рассудком. Онотлично помнил, как утром, проснувшись, вдыхал запах ее волос, пугаясь почти дообморока того, что запах был незнакомым, чужим.

Люда налила в распылитель воду из-под крана и добавила туданесколько капель апельсинового масла.

– Что ты собираешься делать с этой гремучей смесью? –озадаченно спросил Грушин, старавшийся вести себя как ни в чем ни бывало.Получалось у него отвратительно, и он сам это отлично чувствовал.

– Собираюсь немножко тут все опрыскать водичкой с приятнымароматом, после чего уеду домой, – ответила она, задумчиво оглядываясь посторонам.

Это была проформа, фальсификация: никакой ауры она невидела, никаких токов не ощущала – да и немудрено. Все случившееся сотрясло еедо основания, она не могла сосредоточиться на деле. И сейчас изо всех силделала вид, что все в порядке.

– Как – домой? – испуганно спросил Грушин.

Но добавить ничего не успел, потому что в этот момент кто-топозвонил в дверь. Он растерянно оглянулся. Никто не должен был к нему приехать,он никого не ждал и, главное, не хотел сейчас видеть. Однако гость оказалсянастойчивым и продолжал нажимать на кнопку звонка, заставляя тот хриплодребезжать.

– Думаю, тебе лучше открыть, – равнодушным тономзаметила Люда.

Грушина это ее равнодушие страшно злило – ему, черт побери,нужно было ее понимание! А она не желала его понимать. И вела себя так, словноон один был виноват в том, что случилось с ними сегодня ночью. В этомчудовищном наваждении, когда у него отказали тормоза и он превратился в героякакого-то пошлого фильма средней руки. Сердито нахмурив брови, он отправилсяоткрывать. Люда осталась за его спиной в глубине коридора, и каждый входящиймог сразу увидеть ее.

С распылителем и тряпкой в руках она была похожа науборщицу. Подумать, что эта вот женщина в бесформенной одежде провела бурнуюночь с хозяином квартиры, казалось совершенно невозможным. На ней не было ниграмма косметики, а плотно повязанная косынка лишь подчеркивала несовершенствоее лица.

Звонок продолжал надсаживаться, завершая каждую трельхриплым переливом, словно петух, собирающийся издохнуть от напряжения. Грушинбыстро прошел к двери, резко распахнул ее и осоловело захлопал глазами: напороге стояла его двоюродная племянница, держа под ручку огромного исчастливого Антона Русака, который рядом с ней казался дрессированным медведем.

– Светишься, как торшер, – недовольно заявил Грушинвместо приветствия.

– Мы уж думали, тебя дома нет! – воскликнула Лена,кидаясь к двоюродному дяде и целуя его в щеку. – А ты вот он. Хорошо, чтозастали! Мы пораньше вернулись, хотим вещи Антона собрать. Поедем жить вОрехов. Ты за нас рад?

– Рад, рад, – ответил Грушин, насупившись. – Вы жетолько что улетели! Когда же успели вернуться?

– Лететь всего три с гаком часа, нам нравитсяпутешествовать. Целую ночь провели в Риме – сказка! – поделилсявпечатлениями Антон.

– Поверь, – понизив голос, подхватила Лена, –будни нам хочется проводить вместе не меньше, чем праздники. Поэтому Рим Римом,а надо и насущными делами заняться.

Перед мысленным взором Грушина промелькнули недавниесобытия, когда Антон и Лена встретились и потеряли голову от любви. И вот, пожалуйста,они стоят счастливые, с сияющими глазами, и перед ними открывается весьманеопределенное будущее, которого они почему-то совсем не боятся.

Парочка наконец заметила, что в квартире есть кто-то еще, иАнтон через голову Грушина вежливо поздоровался:

– Здравствуйте!

Грушин думал, что Лена сейчас увидит свою подругу и броситсяк ней, но она только улыбнулась и помахала рукой: