Во дворе коза взобралась на крышу сарая, обнюхала сероенебо, а когда внизу началось движение, легла на краю и стала следить подлымиглазами, будто пантера, намеревающаяся прыгнуть из засады.

Он отвернулся, жадно плескал ледяную воду в лицо. Передглазами проносились картины вчерашнего пира, в ушах звучали голоса. Мозгхолодно и трезво отсеивал мусор, а важные крупицы складывал в одну кучку. Так,молодой Унгардлик брякнул, что если вождю нравится сидеть сиднем в этом бурге,то и пусть сидит, а он скоро уйдет, хочет повидать мир, Рикигур возразил, чтоФарамунд только накапливает силы, Куландж похвастал, что еще помнит дорогу ктеплым морям, Вехульд выразил недоумение... в чем же? Черт, все-таки либо надопить меньше, либо запоминать лучше...

Сейчас Рикигур дремлет, сгорбившись, как маленькийнесчастный тролль, огонь перед ним весело лижет чугунный котел, рассыпаетсябликами вдоль стены, играет весело и грозно на лезвиях мечей на стене, анаконечники копий кажутся раскаленными в пламени.

У самого ложа Фарамунд ушиб босую ногу о сундук, захваченныйу Лаурса. В нем обнаружились пергаментные свитки, одни из хорошо обработаннойкожи, другие вовсе из невыделанной, записи как на латыни, так и на другихязыках. Он различал их, хотя латинские значки оставались такими же непонятными,как и прочие, он только смутно чувствовал, что эти вот ровненькие — латынь, аостальные — остальные.

Растерся так, что кожа скрипела и трещала, оделся, затянулпояс потуже, а когда подошел к окну снова, влажный воздух страны болот мощно ивластно взял свое: на месте внутреннего двора медленно колыхалась неровнаяповерхность неопрятного киселя. Постройки тонули, словно при половодье, онвидел только крыши ближайших сараев. Дальние стены и башни не просматривались вбелесой мгле.

Внизу едва слышно фыркнула невидимая лошадь. Он провел рукойпо голому плечу. Пальцы скользнули по взмокшей коже. Он вдохнул холодныйвлажный воздух, почти физически ощутил, как такая же мокрая пленка оседаетсейчас на крупы коней, на камни основания башни, на деревья, стены домов, лица,руки часовых, как отсыревает тетива, как растягиваются ремни...

Хуже того, в тумане тонут звуки шагов, хриплое дыханиекрадущегося лазутчика. Он сам тогда сумел благодаря такому туману взять этукрепость, но так же точно могут захватить и его!

Брови сошлись на переносице. Мозг работал напряженно, ноничего надежного не приходило в голову. Если же часовых поставить вдоль стенына расстоянии шага друг от друга, никакой армии не хватит!

Единственное, что лезет в голову — это захватить еще хотя быпару бургов. Тогда при потере одного останутся два других, но главное, что навладельца трех бургов не решатся нападать простые разбойники.

Он высунулся из окна, прокричал мощно, с удовольствиемощущая свой сильный зычный голос:

— Громыхало!.. Громыхало!

Вскоре снизу донесся такой же сильный, разве что сиплыйпропитой голос:

— Здесь я...

— Громыхало! — крикнул он ликующим голосом. —Надень свой лучший панцирь!.. Оседлай лучшего из коней!.. Пусть Вехульдподберет десяток воинов с чистыми рылами. Таких, которые еще не падают с коней.

Из тумана громыхнуло, как будто морская волна ударила вбревенчатую стену:

— Как скажешь, рекс. Куда едем?

— К Свену, — ответил Фарамунд так жесчастливо. — К Свену из Моря.

— Ого, — сказал Громыхало. — Как скажешь,рекс.

Похоже, в тумане он едва не свалился через порог. Фарамундуслышал сдавленное ругательство, сильный удар по столбу, то ли кулаком, то лилбом, затем шлепающие шаги по мокрой земле.

Перед поездкой Фарамунд раздал все доспехи и все оружие,захваченное в крепости. Даже Громыхало удивился, зная обычную жадность рексов,да и запас надо бы иметь, но Фарамунд отмахнулся: его лучшая дюжина должна бытьвооружена и одета как лучшие из знатных франков.

В конюшне пересмотрели коней, отобрали тоже самых лучших.Фарамунд придирчиво осмотрел своих людей, объехал маленький отряд со всехсторон. Во главе на крупных конях сидели Громыхало, Вехульд и молодойУнгардлик, что рвался в неведомые дали. За ними угрюмый богатырь Фюстель,отважный Арморис, который называл себя готом, да и все остальные уже известныепо доблести, отваге и воинской силе.

Фарамунд засмеялся:

— Трудно представить более славный отряд!

Кони понеслись споро, туман рассеивался, день выдался наредкость ясный. Солнце сожгло остатки тумана первыми же лучами. Воздух сталнастолько чистый и прозрачный, что оторопь брала от непривычки: уже отвыкливидеть до самого горизонта, да еще так отчетливо!

Фарамунд несся впереди отряда. Ветер трепал его длинныечерные волосы, слишком длинные для франков. Сам он слегка наклонился вперед вжадном нетерпении, глаза прощупывали горизонт...

Кони обогнули лес, крепость Свена выдвинулась как на ладони.Теперь Фарамунд сразу оценил, что кустарник не вырублен, можно подкрасться подего прикрытием прямо к стенам. Ров не заполнен водой, а вал осыпался, можноодолеть, не слезая с коня. Да и стражи слишком сонные, таких легко захватитьврасплох...

Он подумал с удивлением, что раньше это просто не приходилов голову. А сейчас замечает все уязвимые места, и словно бы привычно намечаетместа для быстрого захвата этой слабенькой крепости.

— Кто такие? — закричали из башенки на крыше.Затем, приглядевшись к всаднику в дорогих доспехах: — А, это ты, Фарамунд?..Погоди, сейчас доложу хозяину.

Фарамунд крикнул ему вдогонку:

— Помни, своему хозяину!

Громыхало спросил насмешливо

— Боишься, что пошлет навоз возить?

— Не хочу неприятностей даже для него, —огрызнулся Фарамунд. — Иначе должен буду вбить ему эти слова в глоткувместе с выбитыми зубами... и тогда все нарушится.

— Все ли?

Глаза старого воина смеялись. Фарамунд невольно раздвинулгубы в усмешке:

— Не все, но все-таки...

— Ты, в самом деле, надеешься уговорить ее переехать ктебе?

Слышно было, как перекликаются в доме и даже во внутреннемдворике. Звенело железо. Потом из башни крикнули:

— Проезжайте! Вас двенадцать? Остановитесь посредидвора. Помните, что сорок лучников будут наготове.

Ворота отворились, Фарамунд молча пустил коня вперед.Всадники за ним ехали гордые, все в доспехах, хоть и разных, но все же необорванцы, а кони под дорогими попонами, уздечки не тряпочные, а красивые,кожаные, с медными бляшками. Лучники лучниками, но все равно от маленькогоотряда веяло силой, уверенностью.

Во внутренний двор перед домом Свена высыпала челядь.Видимо, слух о прибытии именно Фарамунда разлетелся, как черепки от разбитогогоршка. За перилами галереи второго этажа показались молоденькие девушки. Глазаих горели от любопытства, Фарамунд чувствовал их обжигающие взгляды, испуганныеи завлекающие одновременно.