— Что?

— Дайте мне лист бумаги.

Она открыла ящик стола и вырвала лист из альбома. Я досталсвою ручку и написал: «Настоящим я уполномочиваю агентство „Кул и Лэм“ отыскатьи забрать резных нефритовых Будд из коллекции моего мужа, которые были украденыиз нашей квартиры».

Я положил перед нею бумагу и авторучку. Она прочитала испросила:

— Не хотите ли поставить на нем дату? — Я покачал головой.

— Даже дату кражи? — Я опять покачал головой. — Почему?

— Так нужно.

Она на мгновение заколебалась, затем подписала.

Я взял бумагу, сложил ее, положил в карман и сказал:

— До скорой встречи, Филлис.

Она выглядела разочарованной:

— Я хочу, чтобы вы не всегда так спешили, Дональд.

— Постараюсь, — пообещал я и вышел.

Я дважды объехал квартал, изучая дом. Было темно, и я не могничего разглядеть как следует, но в окне одной из комнат горел свет, местовыглядело спокойным и заселенным. Признаков бурной деятельности не было.

Респектабельный, с крыльцом, обвитым разросшимисявиноградными лозами, дом излучал спокойное достоинство. Я припарковал агентскийавтомобиль, поднялся по ступеням, вынул нефритового божка и спрятал его вглубокой тени виноградного куста. Почувствовал, что не стоит вносить тудаидола. Если этот тип заодно с Сильвией и она украла Будду для него, скореевсего он уже знает обо мне. Я плотнее сдвинул ветки над тайником и позвонил.

К двери подошел человек пониже меня ростом. Ему было,вероятно, около пятидесяти. Выражение его водяных глаз вызывало в памяти глазабездомной собаки с поджатым хвостом, которой всю жизнь доставались только пинкида камни.

— Вы Мортимер Джеспер, — уверенно сказал я.

— Да, я Мортимер Джеспер, — подтвердил человек, осматриваяменя со слабым любопытством.

— Меня зовут Лэм, — представился я, — Дональд Лэм. Я частныйдетектив. Могу я поговорить с вами?

— Почему бы и нет, мистер Лэм. Не угодно ли войти?

Я вошел за ним в дом. Мы прошли через небольшой холл вкомнату. Это из ее окон на улицу лился свет. Комната представляла собой нечтосреднее между студией, логовищем и магазином. Там были большой письменный стол,верстак с несколькими крошечными токарными станочками для ювелирных работ,большой сейф с двойной комбинацией, бинокулярный микроскоп, несколько книг,тяжелое вращающееся кресло позади стола и еще два старомодных кресла с кожанымисиденьями — перед ним.

— Присядьте, — предложил он мне спокойным, мягким голосом. —Скажите, чем я могу быть вам полезен, мистер Лэм?

— Я с очень деликатной миссией.

— Что-нибудь секретное?

— Нет.

Я наблюдал за ним, стараясь выбрать наилучшее начало дляразговора.

— Вам знакома натурщица по имени Сильвия Хэдли? — спросил янаконец.

Он взял карандаш и начал машинально рисовать на бумаге вбюваре нечто бессмысленное. Это продолжалось несколько секунд; потом Джесперподнял на меня глаза и спросил:

— Это имеет какое-нибудь значение?

— Это вполне может иметь значение.

— Почему вы захотели поговорить со мной?

Я ответил:

— Я профессионал, мистер Джеспер.

— Профессионал?

— Детектив.

— Это вы уже сказали.

— Я получаю деньги за свою работу.

— Что ж, это вполне естественно.

— Я пришел поговорить с вами кое о чем и полагаю, это можетиметь значение.

— О чем же вы хотите поговорить?

— Как я уже объяснил, мистер Джеспер, я профессионал.

— Я просил сказать мне, о чем идет речь.

— Вы, конечно, знаете, что Дин Крокетт умер?

— Я читаю газеты.

— У Дина Крокетта были два очень дорогих резных нефритовыхБудды. Нефрит прекрасного цвета, отличного качества, без единого изъяна.Изысканная резьба, в лоб каждого Будды искусно вделан сверкающий красный рубин,что создает эффект круглого живого огня в мозгу Будды.

— Интересно, — вымолвил он, продолжая рисовать.

— В ночь перед убийством Крокетта одного из этих двух идоловукрали, за три недели до его смерти был украден другой. Мистер Крокетт считалих бесценными.

Водянистые глаза оторвались от бювара, на котором Джесперрисовал свои каракули, потом снова опустились и продолжали следить закарандашом, вычеркивающим серии переплетающихся треугольников.

— Я знаю, кто взял идолов.

— В самом деле?

— И скоро об этом узнает полиция.

— Скоро?

— Вероятно, через несколько минут.

— Продолжайте.

— Сильвия Хэдли, — сказал я. — Она молода, всюду бывает.Запросто приходила к Крокетту в гости. Ловкая.

Красотка. Талантливая. Однако у нее нет выдержки и опытаобщения с полицией. На допросе неминуемо расколется и расскажет полиции, чтовремя от времени она, наряду с другими вещами, крала маленькие, но отборныедрагоценности.

Я замолчал. Джеспер тоже безмолвствовал. Его карандашпродолжал чертить пересекающиеся треугольники.

— Она упомянет ваше имя, — наконец произнес я.

— У нее нет для этого оснований, — возразил он, не поднимаяглаз.

— Полиция, — продолжил я, — проведет расследование.Возможно, они уже получили ордер на обыск.

В комнате снова установилась тишина, нарушаемая толькошорохами карандаша, скользящего по бумаге, оставляя на ней бесконечныепересекающиеся треугольники.

— Они придут сюда, — произнес я. — Времени осталось мало.Могу ли я быть вам полезным?

— Каким образом?

— Я представляю наследницу Дина Крокетта, работаю на еговдову Филлис. И нанят, чтобы вернуть украденного идола. Обещано вознаграждение.Если вы посодействуете возвращению идола, то получите три тысячи долларов отстраховой компании. Страховая компания, конечно, не выплатит вознаграждения,если не уверится, что не имеет дела с вором или его представителем. Вот почемуя готов ввести вас в курс дела.

Я могу подтвердить, что вы позвонили мне прежде, чем полициявышла на Сильвию Хэдли. Я скажу, что вы сообщили мне, что это ювелирное изделиеу вас: вы купили его у молодой женщины, которая утверждала, будто оно много летпринадлежало ее семье и досталось ей от дедушки, который когда-то торговал вКитае. Мол, когда вы прочли сообщение о смерти Дина Крокетта и описаниепропавшего идола, то поняли, что у вас, возможно, находится двойник этогоидола, и потому обратились ко мне. Таким образом вы снимаете с себя подозрение,поскольку возвращаете украденное имущество, и получаете от страховой компаниивознаграждение в размере трех тысяч, а возможно, и больше.