— Что вы хотите этим сказать?

— Вы видели все ее прелести. Есть на что посмотреть, неправда ли?

— И это все? — догадался я.

— Разумеется, это все. Как многие женщины с прекраснойфигурой, она даже не пытается обуздывать проявления своих чувств, выставляетнапоказ свою личность, свои переживания. Ей нравится демонстрировать свое тело.Ей вообще нравится, чтобы на нее обращали внимание.

— Чье внимание она особенно ценит?

— Всеобщее внимание.

— И Дина Крокетта?

— Я полагаю, да. — Ее голос звучал устало. — Когда Дин был полностьюпоглощен своей работой, он отбрасывал женщин в сторону, как досадную помеху; ноя догадываюсь, что они вовсе не были ему безразличны…

У него были любовницы.

— Сильвию он тоже отбрасывал в сторону?

— Я не думаю, чтобы ему удалось от нее отделаться.

Если Сильвии что-нибудь втемяшилось в голову, от нее нелегкоотделаться.

— Вам это было безразлично?

— А что я могла сделать?

— Вероятно, ничего. Но вот чего я не понимаю. Если у васвозникли подозрения, почему вы оставались так милы с Сильвией?

— А что мне следовало делать?

— Большинство женщин выцарапали бы ей глаза.

— Если бы я выцарапала глаза всем женщинам, с которымипереспал Дин Крокетт-второй, на свете появилось бы слишком много слепых женщин.

— Но, судя по вашим же словам, он был слишком захвачен своейработой, чтобы…

— Он умел ловить момент. Когда отрывался от работы,действовал очень быстро.

— У вас в доме имелись два нефритовых Будды?

— Совершенно верно.

— У Сильвии было туго с деньгами?

— Не знаю. Об этой стороне ее жизни мне ничего не известно.Я знала только, что у нее есть кое-какие источники дохода. Не так давно онапопросила меня индоссировать чек — она получила по нему наличными.

— Подлежащий оплате?

— Да.

— Вы знаете, кто выдал чек?

— Да. Я посмотрела на подпись. Я должна была сделать это,поскольку фактически поручилась за Сильвию.

Ей это не понравилось. Она заявила, что я шпионю за ней. Япосмеялась над ней. Объяснила: не могу быть гарантом чьего-либо чека, непосмотрев на подпись.

— Кто его подписал?

— Мортимер Джеспер.

— Он вам знаком?

— Встречались на аукционах предметов искусства.

— Сильвия высоко ценит искусство?

— Она ценит только красоту своей фигуры. Но она мненравится, Дональд.

— Почему?

— Не знаю. Она так раскованна — может, поэтому.

— Предположим, она по какой-то причине сильно нуждается вденьгах и соблазнилась возможностью украсть этих резных нефритовых Будд. Комуона может их продать?

Филлис покачала головой:

— Нет, это на Сильвию не похоже. Сильвия иногда может бытьнастоящей проституткой, но в денежном отношении она всегда была честной. Она… —Филлис резко осеклась.

— Продолжайте, — попросил я.

— Дайте подумать, — сказала она. — В последние две или тринедели Сильвия вела себя очень странно.

На днях я видела ее в спортивном автомобиле вместе сМортимером Джеспером. Они ставили автомобиль на стоянку в нижнем этаже. У них,очевидно, было какое-то общее дело: они разговаривали, наклонившись друг кдругу. Я удивилась.

— Кто такой Мортимер Джеспер? — спросил я.

— Разные люди скажут о нем разное.

— Я спрашиваю вас.

— Ну, некоторые считают его спортсменом, известным всемугороду коллекционером редких произведений восточного искусства, а некоторыедумают, что он…

— Продолжайте, — настоял я. — Некоторые думают, что он что?

— Ну, нечто вроде торговца краденым.

— Где я могу его найти?

— У него собственный небольшой магазин антиквариата вделовом районе, но его домашнего адреса я не знаю. Наверное, он есть втелефонной книге.

— Вы сообщили полиции о том, как пытались привлечь вниманиевашего мужа: высовывали духовое ружье из окна и окликали его?

— Нет.

— Почему?

— Не думала, что это необходимо.

— Прекрасно, — сказал я. — Тем самым вы сунули голову впетлю. Ну а теперь я хочу, чтобы вы, хорошенько подумав, вспомнили. После тогокак я ушел, вы побывали в ванной комнате… А Сильвия заходила в ванную?

— Силы небесные, я не знаю, Дональд! Каждая из нас могла ктому времени почувствовать в этом необходимость. Мы были здесь одни и… Да,верно. Подождите, подождите… Да, заходила.

— И духовое ружье было в это время в ванной комнате?

— Да. Я поставила его вон там, в углу.

— Как долго она пробыла в ванной?

— Не знаю. Я не засекала время. Я продолжала рисовать, быласовершенно поглощена работой и не обращала внимания на то, что происходитрядом. Но я точно помню, что она выходила в ванную: из-за этого не удалосьточно схватить эффект, который я хотела отразить на полотне. Я хотела, чтоб онавернулась на натурщицкий подиум, чтобы я могла продолжать рисовать ее, покасветло. Я помню это очень ясно.

— Когда полиция вернется, — посоветовал я, — скажите им, чтосегодня вы были просто не в состоянии отвечать на вопросы. А затемпереоденьтесь во что-нибудь неброское, поскромнее, и будьте печальны.

— Я не чувствую никакой печали!

— Не важно, — настаивал я. — Важно создать видимость. Вашмуж был не особенно близок вам. У него был очень странный характер. Он всегдадержался особняком. Вы так и не успели узнать его до конца, но вы уважали мужаи восхищались им на расстоянии. Возвели его на пьедестал. К несчастью, его неинтересовали женщины. Он был так захвачен своими исследованиями, чтоигнорировал сексуальную жизнь, и физически вы отдалились. Вы очень сожалели,что так произошло, но ничего не могли с этим поделать. Для вас это огромнаяпотеря, и вы ужасно опечалены тем, что его убили.

Вы, конечно, надеетесь, что полиция в состоянии найтиубийцу. Однако вы наняли детективов, чтобы помочь полиции расследоватьубийство. Это не потому, что вы не доверяете полиции, — вы наняли детективовтолько для того, чтобы помочь отыскать путеводную нить, которая может бытьполезна полиции, расследующей преступление. Вот так. Теперь я хочу, чтобы выкое-что сделали.