по реке до того места в семидесяти милях от столицы, где белое сокровище встречают и со всеми почестями препровождают в величественный слоновник король и весь королевский двор, все важные особы королевства, множество священнослужителей, буддийских и браминских, танцоры и музыканты. К основанию плавучего дворца привязывают множество шнуров и веревок разного качества и разной длины. Те, что отходят от самого центра плота, свиты из тончайшего шелка (образно выражаясь, «спрядены из паутины»). Они предназначены для короля и его свиты. Собственными руками те крепко привязывают их к своим золоченым баржам. Остальные веревки прикрепляют к судам поменьше, коих целая флотилия. И так под аккомпанемент ликующих криков, бой барабанов, рев труб, пушечные выстрелы, праздничную музыку и шумное веселье белого гиганта торжественно везут в столицу.

Здесь, в павильоне, временном, но прекрасном сооружении, его церемонно приветствуют смотрители дворца и первые лица королевства. Король, его придворные и первосвященники встают вокруг белого слона, делают ему подношения, а потом в древней традиции буддизма посвящают в великое достоинство, окропляя его лоб святой водой из раковины-каури.

Титул, который получает Чанг Пхук, зависит от чистоты его «белого» окраса (ибо эти священные животные редко рождаются настоящими альбиносами: все известные слоны при королевских дворах Бирмы и Сиама имели лососевый или телесный цвет) и половой принадлежности. Ибо хоть и принято использовать местоимения мужского рода в отношении принца или воина, чья душа переселяется, нередко случается, что этот принц или воин на каком-то этапе процесса метемпсихоза принимает обличье существа женского пола. Примером может служить величавая обитательница слоновника при дворе Маха Монгкута, наделенная высоким титулом Маа Пхья Сери Вонгсах Дитсарах Красаат (Августейшая славная мать, ведущая свое происхождение от королей и героев).

В зависимости от обстоятельств, от семи до девяти дней белого слона чествуют во временном павильоне, развлекая его различными драматическими представлениями; эти дни объявляются общенациональным праздником. По окончании праздников белого слона со всей торжественностью ведут в его пышные апартаменты на территории дворца короля, где Чанг Пхука встречают его собственные придворные, служители и рабы. Они устраивают священное животное в его роскошном жилище и сразу принимаются наряжать и украшать его. Первым делом придворный ювелир окольцовывает золотом его огромные бивни, увенчивает его диадемой из чистейшего чеканного золота и надевает на массивную шею тяжелые золотые цепи. Далее служители накидывают на него бархатную пурпурную попону с ало-золотистой бахромой, и затем весь его двор падает перед ним ниц и оказывает ему королевские почести.

После того как Его сиятельство освежится в ванне, придворный высокого ранга поднимает над его благородной головой огромный малиново-золотистый зонт, другие обмахивают его украшенными золотом опахалами. В таких случаях перед ним неизменно ступают музыканты, возвещающие о его приближении радостными песнями.

Если Чанг Пхук заболевает, к нему приставляют личного лекаря короля, а первосвященники ежедневно наведываются в его дворец, дабы помолиться о его благополучном избавлении от недуга. Они окропляют его святой водой и натирают освященными маслами. Если Чанг Пхук умирает, весь Сиам скорбит и погружается в траур. Но его тело не сжигают. Только его мозг и сердце удостаиваются этой последней высочайшей почести. Умершего слона оборачивают в саван из тончайшего белого полотна, на носилках несут к реке под причитания и погребальные песни и сбрасывают в Сиамский залив.

В 1862 году к приему белого – точнее, розоватого – слона шли грандиозные приготовления. Словно по волшебству перед восточными воротами дворца вырос временный павильон невероятного великолепия; вся страна ликовала от радости. И вдруг пришла трагическая весть: Чанг Пхук умер!

Никто не осмеливался поставить в известность короля. Но кралахом – человек предприимчивый и исключительно хладнокровный – распорядился прекратить приготовления и убрать с глаз долой строящийся павильон и работников. Вечером Его Величество, как обычно, пришел полюбоваться на пышное сооружение. Каково же было его удивление, когда он увидел, что от восхитительного павильона, который накануне вечером был почти достроен, не осталось и следа. Ошеломленный, он повернулся к придворным, чтобы потребовать объяснения, и тут на него снизошло ужасное озарение. С криком боли он опустился на камень и дал волю слезам. Утешил короля один из его отпрысков. Он опустился на колени рядом с отцом и сказал:

– Не плачьте, отец! Незнакомый господин, возможно, покинул нас лишь на время. Незнакомый господин был изнежен и не сумел пережить изумления и расстройства желудка.

Спустя несколько дней после этого печального события король прочитал мне любопытное описание скончавшегося исполина и показал часть его сохраненной кожи и бивни, по размеру и белизне превосходящие все, что я когда-либо видела. «Глаза у него (то есть у слона) были голубые, веки – цвета лосося, волосы тонкие, мягкие и белые; шкура – розовато-белая; бивни – как длинные жемчужины; уши подобны серебряным щитам; хобот – как хвост кометы; ноги – ступни небес; когда идет, кажется, что гром гремит; взгляд задумчивый и добродушный; рев все равно что трубный глас могучего воина; стать величественная, как у монарха».

Смерть белого слона для сиамского народа горе не меньшее, чем для короля.

Во время всех торжественных событий – на дворцовых приемах, например, – белый слон, пышно убранный, стоит справа у внутренних ворот дворца – эффектный неотъемлемый атрибут церемонии.

Когда из Англии на родину вернулись сиамские послы, глава посольства – человек, славящийся своей образованностью и добропорядочностью характера, да еще и двоюродный брат великого короля – опубликовал весьма любопытную статью о своем пребывании в Великобритании, описав в ней страну и ее народ, их манеры, обычаи, жилища, а также составил для королевского двора отчет о работе посольства. Характеризуя внешность королевы Виктории, он пишет: «Августейшая королева Виктория производит неизгладимое впечатление. Нельзя не заметить, что она, должно быть, ведет свое происхождение от благородных королей-воинов и правителей земли, ибо глаза, цвет кожи и прежде всего стать у нее как у прекрасного величественного белого слона».

Глава XVII

Церемония коронации

Утром 3 апреля 1851 года Чаофа Монгкута уведомили, что Сенабоди избрал его на королевский престол, и затем понесли со всей торжественностью в резиденцию, примыкающую к Прасату, где ему предстояло дожидаться благоприятного для коронации дня, которым придворные астрологи объявили 15-е число следующего месяца. И когда этот день настал, все сиамцы, богатые и бедные, приветствовали его с экзальтированным восторгом, ибо со своим королем-монахом, для них более священным, нежели победитель, они были связаны узами религиозных верований, гордились им и любили его.

Церемония коронования очень необычная.

В центре Зала аудиенций в королевском дворце на высокую платформу, богато украшенную золотом,