Строкач удрученно покачал головой и сделал несколько глотков вкусного терпкого вина, прежде чем ответить.

– Москвичи очень недовольны своим новым губернатором, – сказал он. – С самого начала великий князь Сергей Александрович повел себя по отношению к купцам крайне неуважительно. Во-первых, обложил их дополнительной данью, а во-вторых… Это вообще ни в какие ворота… – крёстный сделал небольшую паузу перед тем, как сообщить эту невероятную новость: – Он объявил часы, в которые извозчики не должны вообще ездить по Москве!

– Как это? – воскликнули Юля с Феликсом почти одновременно. – Почему?

– Чтобы он сам мог свободно проехать, куда хочет! – сказал Строкач и с удовольствием посмотрел на реакцию своих друзей, которые просто онемели от такого невероятного и глупого, на их взгляд, поступка. – Вы понимаете? – продолжал крёстный. – В эти часы только он может во всём городе в карете разъезжать! А все другие должны перемещаться исключительно пешком или вообще сидеть дома.

– Да, видно, правду говорят, что князь Сергей Александрович не очень-то умен, зато жена у него красавица, – отозвался Феликс. – Кстати, женаты они уже много лет, а детей почему-то до сих пор Бог не дал.

Юля покраснела, предположив, что знает, почему Елизавета Федоровна ни разу ещё не носила под сердцем ребёнка, но сказать об этом вслух она не решилась.

А в это время на кухне вовсю шло гадание. Мария и Степанида сидели тут же, с интересом наблюдая за происходящим. На небольшом железном подносе по очереди девушки поджигали ворох бумаги, и, когда она вся сгорала, от неё оставался причудливой формы пепел. Подсвечивая эту груду пепла сзади, та, что в настоящий момент ворожила, подставляла поднос к белой стене. На ней появлялись тени.

– Суженый-ряженый, появись, – говорила девушка.

Первая гадала Юляша. В появившихся тенях девушки рассмотрели сцену, на ней балерину в пачке, правда, на одной ноге и без рук, а рядом явно военного, тоже почему-то на одной ноге. То, что человек был военным, говорило что-то похожее на шашку сбоку и кивер на голове.

– Смотри, это ведь твой барон! – воскликнула Маля. – Быть тебе за ним замужем!

– Не скоро это случится, – засмеялась, довольная увиденным, Юляша. – Видишь, я тут на одной ноге ещё на сцене танцую.

У Татьяны получилось большое пятно с торчащими из него ногами.

– Это же мой Леонид Генрихович собственной персоной, – хохотала она. – Правду сказал Феликс Иванович. Это не маленькое пятнышко, а огромное пятнище с тоненькими ножками! Какой он забавный!

С замиранием сердца подожгла свой ворох бумаг Матильда. На стене от подсвеченной груды пепла появилась тень с короной на голове. От неожиданности девушки ахнули.

– Мадемуазель Матильда, – с волнением сказала горничная Мария. – Да у вас настоящий король в суженых!

Юляша, поверив в гадание и поняв, что, видно, от судьбы никуда не уйдёшь, решилась сказать сестре то, что скрывала от неё раньше, чтобы не давать ей повода искать встреч с наследником.

– Мне барон говорил, что каждый день в два часа по полудню наследник выезжает на прогулку по Адмиралтейской набережной в сопровождении нового адъютанта, князя Голицына, и катаются они до трех.

– Значит, Волкова всё же отстранили? – ничуть не удивившись этому, спросила Татьяна.

– Да. Сразу после возвращения из путешествия. Ведь он не уберег наследника от нападения, – пояснила Юляша.

– Думаю, это правильно, – согласилась с решением императора Татьяна, а про себя подумала: «Так Волкову и надо!»

Как только с гаданьем было покончено, девушки прошли в гостиную.

– Папа, – прямо с порога обратилась к отцу Матильда. – Я забыла тебе сказать, что наш театральный врач посоветовал мне ежедневные прогулки в открытом экипаже. Он считает, что у меня небольшое переутомление и мне необходим свежий воздух. Не мог бы ты разрешить мне пользоваться нашим кабриолетом с двух до трех часов дня?

Глава 9

С недавних пор отец стал забирать на зиму из Красниц кабриолет с лошадьми и кучером в город. Это было очень удобно, так как не всегда около их дома можно было свободно взять извозчика. И хотя кабриолет был маленький и не слишком презентабельный, но всё-таки он был свой.

Получив разрешение от отца на ежедневные прогулки, Матильда ровно в два часа по полудню каждый раз была на набережной. Наследник выезжал по Адмиралтейской набережной со стороны Зимнего дворца, а она двигалась ему навстречу от Благовещенского моста. Где-то в середине пути они встречались. Виделись они только издали, но Мале казалось, что он всегда при встрече смотрит на неё.

На третий день на глазу у Матильды неожиданно вскочил ячмень.

– Это тебе надуло в глаз во время твоих прогулок. Если врач тебе посоветовал свежий воздух, то достаточно просто совершать прогулку, а не кататься на зимнем ветру в открытой коляске, – сердилась мама. – Сегодня даже не думай ездить. Твой ячмень может только увеличиться.

– Ничего страшного. Я помажу его мазью и надену на глаз повязку.

Когда экипаж наследника оказался в поле видимости, Матильда заметила, как он удивлённо приподнялся на сиденье, глядя на её черную повязку, а проехав мимо, обернулся. Она на это и рассчитывала. Его надо было заинтриговать! Только для этого она и выехала сегодня на набережную, хотя хорошо понимала, что мама была права.

К вечеру ячмень стал больше, глаз болел, Матильда стонала.

– Я тебе говорила, чтобы оставалась дома, – сетовала мама. – Господи, и в кого ты такая упрямая! Чтобы не смела теперь вообще из дома выходить, пока не поправишься, а то без глаза останешься! Ты этого хочешь?

Маля испугалась и засела в квартире, усиленно леча ячмень прописанными примочками и мазями. Через два дня глаз пошел на поправку. Ячмень уменьшился, но глаз всё ещё выглядел ужасно.

В субботу родители вместе с Юляшей поехали на обед к Полине Невзоровой по поводу дня рождения её мужа, а больная Маля вынуждена была остаться дома одна. С нетерпением ждала она их возвращения, так как у Невзоровой всегда можно было узнать последние новости, и скучающая Маля ждала каких-нибудь интересных рассказов и сплетен. Она расположилась в своей малой гостиной на диване с томиком Тургенева. Читать было трудно, так как видела она хорошо только одним глазом, но повесть «Ася» так увлекла её, что она совсем забыла о боли. Тургенев писал о любви, а эта тема так волновала сейчас девушку! Вдруг в прихожей раздался звон колокольчика. «Не может быть, чтобы они так быстро вернулись», – подумала Маля.

– Мадемуазель, к вам гусар Волков, – сообщила горничная Маша.

«Это ещё зачем? – испугалась Матильда. – Неужели будет что-нибудь говорить мне о Татьяне? Фу, какой неприятный