Оставив Полларда в доме, Джепп поспешил в деревню, чтобысвязаться по телефону с полицейским управлением. Мы же с Пуаро отправились ксвоей гостинице.

— Вы необыкновенно спокойны, — заметил я. — Вас незаинтересовал этот случай?

— Au contraire[88], он очень меня заинтересовал. Но в то жевремя и озадачил.

— Не совсем понятен мотив, но я убежден в виновностиПаркера, — рассуждал я вслух. — Ну, а мотив может проясниться позже.

— А вы не подметили ничего существенного, на что не обратилвнимания Джепп?

Я с любопытством посмотрел на него.

— Что у вас на уме, Пуаро?

— Что у умершего было в рукаве?

— А-а, этот платок!

— Совершенно верно, платок.

— Моряки носят платок в рукаве, — произнес я, подумав.

— Замечательно подмечено, Гастингс, хотя я имел в виду неэто.

— Что-нибудь еще?

— Да, я снова и снова возвращаюсь к мысли о сигаретном дыме.

— Я ничего не почувствовал, — признался я.

— Я тоже, cher ami[89].

Я пытливо посмотрел на него. Обычно трудно понять, шутитПуаро или нет, но сейчас он был совершенно серьезен и о чем-то сосредоточенноразмышлял.

Расследование было закончено два дня спустя. Пока жевыяснились дополнительные обстоятельства. Некий бродяга рассказал, что перелезчерез забор в сад Лей-хауса, где он часто ночевал в незапиравшемся сарае. Онзаявил, что в двенадцать часов ночи слышал, как двое мужчин громко ссорились напервом этаже дома. Один требовал денег, другой отказывал ему в этом.Спрятавшись за кустом, бродяга видел, как оба они ходили взад и вперед заосвещенным окном. Одного из них, хозяина дома, он хорошо знал. Во второмопознал мистера Паркера.

Напрашивался вывод, что Паркеры приехали в Лей-хаусшантажировать Протеро. Дело быстро прояснилось, когда стало известно настоящееимя потерпевшего — Вендовер, в прошлом лейтенант флота, замешанный в истории совзрывом крейсера «Мэризот» в 1910 году. Следствие считало, что Паркер,осведомленный о причастности Вендовера к этой истории, выследил его и требовалплаты за молчание, а Вендовер платить отказывался. Во время ссоры Вендовервыхватил пистолет, но Паркеру удалось его обезоружить и самому застрелитьВендовера, потом же он постарался выдать случившееся за самоубийство.

Паркер был предан суду, но по ходатайству защитыразбирательство было отложено. Мы присутствовали на заседании суда. Уже уходя,Пуаро покачал головой.

— Должно быть, так, — пробормотал он вполголоса. — Да-да,все правильно, пора действовать.

Он отправился на почту и специальным курьером отправилнаписанную тут же записку. Я не видел, кому она была адресована. Потом мыотправились в гостиницу.

Пуаро беспокойно ходил взад и вперед возле окна нашегономера.

— Я жду посетителя, — объяснил он. — Нет, не может быть… Яне могу ошибаться. А вот и она!

К моему удивлению, в следующий момент в комнату вплыла миссКлег. Она заметно нервничала и тяжело дышала, как будто после бега. В еевзгляде, брошенном на Пуаро, я заметил испуг.

— Садитесь, мадемуазель, — приветливо обратился он. — Яоказался прав, не так ли?

Вместо ответа она разразилась слезами.

— Зачем вы это сделали? — мягко спросил Пуаро. — Зачем?

— Я так его любила, — ответила она. — Я с ним с самогодетства, когда он был еще совсем маленьким. О, будьте милосердны ко мне!

— Я сделаю все, что смогу. Но вы должны понять, что нельзядопускать казни невиновного, даже если он отъявленный негодяй.

Она выпрямилась и тихо сказала:

— Наверное, вы правы. Делайте то, что считаете необходимым.

Поднявшись, она поспешно вышла.

— Она застрелила его? — спросил я в крайнем смятении.

Пуаро улыбнулся и покачал головой.

— Он сам застрелился. Помните, платок находился у него вправом рукаве? Это подсказало мне, что он был левша. После бурной сцены смистером Паркером, испугавшись разоблачения, он застрелился. Утром мисс Клег,как обычно, вошла к нему и.., увидела, что он мертв. А ведь она можно сказать,вырастила его и очень любила. И тут ее охватила ненависть.., ненависть кПаркерам, послужившим причиной его гибели. Они были для нее самыми обычнымиубийцами, и она решила наказать их. И в голове ее созрел определенный план.Только она знала, что Вендовер был левшой. Переложив пистолет в его правуюруку, она закрыла окно, положила рядом сломанную запонку, которую нашла в однойиз комнат первого этажа, заперла дверь и спрятала ключ.

— Пуаро, — сказал я в порыве восхищения, — вы великолепны.Вся ваша версия построена на одной маленькой улике — носовом платке!

— …и на сигаретном дыме. Если окно было заперто и при этомвыкурено такое количество сигарет, в комнате должен был сохраниться запахтабачного дыма. Воздух же, напротив, был абсолютно свежим. Из этого я сделалвывод, что окно закрыли только утром. Вот такой неожиданный поворот. Я долголомал голову над тем, зачем убийце понадобилось закрывать окно. Ведь ему лучшебыло бы оставить его открытым, чтобы в случае, если версию о самоубийствеотклонят, все подумали, что он скрылся через окно. Показания бродяги толькоподтвердили мои предположения. Ведь он не смог бы подслушать тот разговор, небудь окно открытым.

— Просто замечательно! — с жаром сказал я. — А как насчетчаю?

— Вот слова истого англичанина, — вздохнув, сказал Пуаро. —Но едва ли я могу рассчитывать на то, что мне дадут здесь стаканчиксмородинного сиропа.

Много загадочных случаев расследовали мы вместе с Пуаро, но,кажется, ни один из них не может сравниться с той чередой необычных событий,которые долгие годы привлекали наше внимание и в конце концов были блестящеразгаданы моим другом. Начало этой истории восходит к одному из вечероввоенного времени, когда наше внимание впервые было привлечено к семьеЛемесюрье. Незадолго до этого мы с Пуаро возобновили прежнюю дружбу,завязавшуюся между нами еще в Бельгии. В это время он успешно завершалрасследование какого-то дела по заказу военного министерства, и мы вместе счиновником из этого министерства, который то и дело отпускал Пуаро комплименты,обедали в Чарлтоне. Вскоре чиновник ушел — у него было деловое свидание, — а мыостались не спеша допивать свой кофе.