В динамике раздавались нестройные вопли:

– Нам всем крышка из-за этих фоуров!

– Надо было сразу…

– Скоро тут будут кишеть полицейские катера…

– Осталась минута, – сказал профессор торжествующе.

И тут Джер, вдавленный предельной перегрузкой в кресло, увидел, как открывается боевой люк «Валгаллы» и оттуда выныривает узкий хищный силуэт.

– Профессор, – сказал Джер. – Они выстрелили в нас ракетой. Энн?

– Это ракета с термоядерной боеголовкой в полторы мегатонны. Она может перехватить нас за три минуты, но не будет этого делать, пока мы не отойдем на расстояние, на котором взрыв не поразит саму станцию. Значит, она будет лететь за нами еще двенадцать минут.

– Дьявол! – крикнул профессор. – Так быстро вылетела – значит, все время была у них наготове на всякий случай. Но ведь это совершенно бессмысленная жестокость, вся их афера уже раскрыта… Джер, ты что-нибудь можешь сделать?

– Нет, профессор, – сказал юный пилот. – Мне нечем ее сбить, и уйти от такой ракеты я тоже не смогу.

– Да, профессор, вам не спасти свою внучку, если вы не станете с нами сотрудничать! – запоздало заявил красно-белый главарь.

Среди бандитов царила паника и разброд. Кто-то бился в закрытую дверь к профессору, кто-то на кого-то кричал, требовал немедленно взлетать и убираться отсюда.

Профессор отключил каналы, по которым верещали бандиты, и что-то лихорадочно делал на своем пункте управления: из динамиков связи раздавался нарастающий вой включенного высоковольтного оборудования.

– Николетта, Джер! – крикнул профессор. – Я пытаюсь открыть червоточину… хорошо, что у меня все уже было готово. Я предлагаю вам проскочить сквозь нее. Это теоретически возможно, хотя, может быть, и очень опасно… Но это хоть какой-то шанс. Как только вы ее пролетите, я вырублю аппаратуру, чтобы червоточина закрылась и ракета не полетела вслед за вами. Никто еще не пробовал пролететь через пространственно-временную червоточину, но я просто не вижу другого выхода…

– Нам тоже не видно другого выхода – жить нам осталось десять минут, – сказал Джер. – Включайте свою машину, профессор, мы рискнем.

– Да, – сказала Николетта. – Я сделаю так, как ты скажешь, дедушка. Но мне очень страшно…

– Джер, передаю координаты, куда тебе надо двигаться изо всех сил! Ты должен долететь туда за шесть минут, – сказал профессор и обратился к внучке: – Николетта, девочка моя, не бойся смерти! Мы – фоуры, мы – гордые люди. Ты у меня умница. Я отдаю все – лишь бы у тебя был шанс жить. Этот шанс слишком зыбок, но это все, что я могу тебе дать. И если тебя настигнет смерть, то пусть она будет быстрой и честной. Я люблю тебя! Слушайся Джера: он лучше многих фоуров, он – надежный человек. Если бы не он, мы сейчас не имели бы даже крохотного шанса на победу. Нас ждала бы смерть – медленная, позорная и грязная.

Речь профессора доносилась до Джера глухо, словно сквозь стекло, потому что, для того чтобы долететь до координат профессора за шесть минут, нужно было идти на пяти g. Без противоперегрузочной капсулы это было очень тяжело. Вообще говоря, Джер должен был уже потерять сознание, но понимание того, что сейчас им предстоит смертельно опасный трюк со смертельно опасным врагом на хвосте, удерживало юношу от беспамятства.

И вдруг перед ним засияло кольцо зеленого света. Оно было слегка смещено от носа корабля. Джер ввел поправку и прохрипел:

– Профессор… вижу кольцо… зеленый свет…

– Отлично, червоточина открылась! Это светится поляризованный вакуум на пространственно-временных флуктуациях. Сбавь ускорение до трех g – дадим червоточине время для стабилизации. Через две минуты вы будете у цели.

Падение ускорения до трех g Джер воспринял почти как невесомость.

– Дедушка, – сказала беспомощно Николетта, – значит, через две минуты… мы улетим и уже никогда не встретимся с тобой?

– Николетта, я так счастлив, что ты смогла выбраться и летишь отсюда, обманув всех этих зверей. Подожди, сейчас я им задам жару. За то, что они подняли руку на фоуров, они должны быть казнены! Прощай, моя любимая внучка! Спасибо тебе, Джер, я надеюсь на тебя! Вы уже вошли в туннель, удачи вам!

Действительно, вокруг корабля засияли зеленые стены, а Европа стала быстро отдаляться в уменьшающемся черном окне за кормой. И тут Джер с Николеттой увидели, как треснули топливные баки экспедиционного корабля «Беринг» – и на месте станции вспух огромный огненный пузырь, сметая и пиратский корабль, и всю нечисть на его борту.

– Дедушка! – заплакала Николетта.

И тут корабль начало трясти. Стенные шкафы раскрывались, оттуда высыпались разные вещи, в грузовом отсеке что-то громыхало – и Джер подозревал, что это сорвался с креплений погрузчик.

В какой-то момент корабль тряхнуло так, что Джер на время отключился. Придя в себя, он посмотрел на данные капсулы: Николетта лишилась чувств, но была жива.

Джер лежал в кресле, придавленный перегрузкой, и следил на экране за ракетой, которая свирепой гончей шла по их следу. Она была еще в нескольких минутах лета от горловины червоточины – и тут корабль снова на что-то налетел, и какая-то мощная рука выжала досуха остатки сознания Джера.

2 февраля 2013 года

Тьма. Тьма. Тьма. Шепот. Тьма. Бормотание. Тьма. Всхлипывание. Тьма. Почему так темно? Джер медленно всплывал из каких-то неимоверных черных глубин и пробовал открыть глаза, но тьма вокруг не реагировала – оставалась всепоглощающей кромешной тьмой. В ней кто-то тихонько плакал, почти скулил. И гладил Джера по лицу. Кто? Мысли вспыхивали в темноте, но такие редкие и слабые, что они не могли ее победить. Наконец они собрались редким созвездием и осветили последние события. Спутник Европа, бегство, червоточина. Николетта. Это она всхлипывает? Джер попробовал произнести ее имя, но из пересохшего рта вырвалось лишь жалкое шипение. Но кто-то услышал и вскрикнул:

– Джер, очнись, ну пожалуйста!

Значит, это была Николетта. Джер попробовал что-то ответить девушке, но сумел издать лишь какое-то «х-х-ш». Но она и этому была рада.

– Мне так страшно, Джер! Здесь такая тьма! Я нашла тебя в углу рубки, искала на ощупь, но что делать дальше – совершенно не знаю…

Джер медленно приходил в себя, но говорить пересохшим ртом уже не пытался. Он лежит в углу рубки? Поводив руками вокруг, он нащупал ручку небольшого люка в стене. Это то, что нужно. Почему же, черт побери, так темно? Он открыл люк, нашарил там длинную трубку и сломал ее. Она засветилась жемчужно-белым светом, разгораясь по всей своей длине.

– Ура! – закричала Николетта. – Ты добыл свет!

Следующим жадным движением Джер достал из аварийного запаса две тубы с питьем – и одну сунул Николетте, а в другую впился сам. Лишь высосав весь тюбик, он смог хрипло выговорить: