— Я Марина, — радостно сообщила она. — Еслиесть вопросы…

Вопросы были. Выяснилось следующее: раз постояльцевприбавилось, решено было вызвать людей из неоплачиваемых отпусков на работу.

— Через неделю из Москвы сразу семнадцать человекприедут, — порадовала девушка.

— А как вообще сюда люди добираются? — спросилаЖенька и, видя, что Марина взирает на нее с недоумением, торопливо пояснила:

— Мы вот из Заручья на лодке…

— А… так ведь дорога есть. Из соседней области. Дорогатак себе, но проехать можно.

— Владислав Петрович на машине приехал?

— И Владислав Петрович, и Валерий Сергеевич. У обоихджипы, им наши дороги не страшны. А я вот до Фрязина на автобусе добираюсь, апотом пешком. Не очень удобно, но с работой сейчас трудно… Сутками дежуритьбудем. Никак нельзя без администратора. Вчера, к примеру, свет погас, а сторожана месте не оказалось. В результате постояльцам сплошные неудобства.

— Это точно, — согласно кивнула Женька. Я во времяих разговора вожделенно поглядывала на журнал регистрации, который лежал настоле, и сделала подружке знак, мол, надо что-то делать. — Марина, выговорите, Валера с Владиславом Петровичем на машинах приехали, что-то я никакихмашин не вижу.

— Так ведь у нас гараж. Кирпичный, рядом со складом.

— Вот оно что. Это с красной крышей?

— Нет, с красной крышей бывший склад, там и сейчассклад, просто… — Девушка поднялась со своего места, чтобы показать Женьке, гдеже находится гараж, который так ее интересовал. Но из окна его не было видно,по крайней мере, Женька не увидела и увлекла Марину сначала к двери, а затем ивовсе вывела на улицу, что дало мне возможность не только заглянуть в журнал,но и списать данные всех постояльцев.

Когда они закончили с гаражом, я уже выбралась на веранду,где отдыхающие собрались в полном составе (не считая Женьки, но и она появиласьвслед за мной). Горемыкин тоже присутствовал здесь и, как всегда, тешил публикустрашилками.

Необычным было то, что в центре открытой веранды теперьстоял мольберт, а за ним трудился Валера. Пока мы с Женькой строили планы попоимке нечистой силы, он зря времени не терял. Одного взгляда на его работубыло достаточно, чтобы понять: за плечами у парня как минимум несколько летхорошей художественной школы. Может, талантом он и не блещет, но с техникойРаботы маслом хорошо знаком.

Мы переглянулись, подружка улыбнулась и приняласьнахваливать пейзаж, а мне Валера показался еще более подозрительным, уж не знаюпочему. Остальные с заметным интересом наблюдали за работой мастера. Женькавроде бы тоже пристроилась по соседству, но я сказала:

— Давай прогуляемся, после обеда необходимо размяться.

И она покорно потрусила следом за мной. Дело в том, чтовоспользоваться сотовым, находясь в пансионате, не было никакой возможности,относилось ли это к очередным проделкам нечистой силы или нет, но связьотсутствовала. Я собралась выяснить, распространяется ли это на всю округу илиздесь место какое-то особенное. Мы поднялись на ближайший холм, и связь, как поволшебству, появилась.

— Слава богу, — порадовалась подружка. — Ябоялась, в Заручье плыть придется, чтоб по телефону позвонить.

Я вручила ей листок бумаги с данными подозреваемых в связи снечистой силой, и Женька сделала несколько звонков, после чего с чувствомвыполненного долга вернула телефон мне. Я взглянула на трубку, и сердце моетревожно забилось, очень хотелось позвонить Роману Андреевичу. Подружка гнусноухмылялась, наблюдая за мной, и я, собрав волю в кулак, убрала телефон в сумкус равнодушным видом.

— Когда будут результаты? — деловито спросила я.

— Когда будут, тогда сообщат. На всякий случай надопозванивать, чтоб люди о нас не забыли. Между прочим, Анфиса Львовна, Горемыкинутверждает, что никаких гостей в деревне нет. Лично меня это не удивило.

— Пока Горемыкин соловьем на веранде разливается, самоевремя осмотреть его дом, — заметила я, стараясь не думать о Зеленомохотнике.

Сделав изрядный крюк, чтоб не возвращаться к пансионату, мывышли к деревне, задами достигли дома Ивана Ивановича и огляделись. Не похоже,чтобы кто-то, кроме нас, проявлял к нему интерес.

Мы пробрались к задней двери, соблюдая всю возможнуюконспирацию, припали к ней ухом и прислушались. В доме царила тишина, близкая кмогильной.

— Надо постучать, — прошептала я, и Женька разатри грохнула кулаком по двери. Реакции не последовало. Мы удрученнопереглянулись.

— Будь в доме собака, — вздохнула Женька, —непременно бы залаяла.

— Если бы собака имела возможность лаять, когда ейвздумается, ее присутствие не было бы тайной, — вразумила ее я.

— То есть ты считаешь, лаять собачка по какой-топричине не может?

— Скорее всего так.

— Интересно. Надеюсь, носиться по дому она тоже неимеет возможности, потому что встречаться с этим зверьком мне совсем нехочется.

— Мне тоже, — вспомнив о размерах собачки, кивнулая.

На всякий случай я подергала дверь, она была заперта, что инеудивительно, раз хозяин в гостях, да еще предполагается, что ему есть чтоскрывать.

— Давай окна проверим, — предложила я.

Женька кивнула, затем с интересом стала рассматривать наддверью, где был небольшой козырек, закрывающий вход от непогоды, и что-то вродеузкой полки, с которой свисал синий шнурок. Женька потянула за него, и наладонь ей упал ключ.

— Патриархальные нравы меня умиляют, — хмыкнулаона, открывая дверь, мы вошли в сени, но тут я решила проявить благоразумие.

— Вдвоем нам идти нельзя, он может вернуться в любоймомент. Кто-то должен наблюдать за домом.

— Стоять на шухере, — кивнула подружка.

— Не имеет значения, как это называется, —вздохнула я. — Главное, не проглядеть Горемыкина и предупредить о егоприходе заранее.

— Тогда на шухере стою я, — заявила Женька, —а ты собачку ищи.

— Почему ты?

— Потому что ты натура творческая, — хмыкнулаподружка. — Задумаешься о вечном и проглядишь все царство небесное.

— Как же, — усмехнулась я, — просто тытрусишь дом обыскивать, а на шухере и дурак постоит.

— Вот я и постою.

— Вот и постой, — разозлилась я и вошла в дом.