но, боюсь, она даже не поймет, о чем речь, мечтает о принце, ждет, что в один прекрасный день какой-то мальчик пригласит ее в кино и позовет дружить. Умора! Зое Ивановне тоже не расскажешь, она, конечно, такая, что подняла бы скандал, но мать выкрутится, а мне потом с ними жить, да и какие у меня доказательства? Жаль, что мать Егоровой поздно домой приходит, никак не могу ее застать, вот ей можно было сказать, ведь раз она вырастила такую Егорову, может и за меня бы заступилась, хотя, что она сделает? Наверное, не стоит в это ее впутывать, но и сил терпеть это уже тоже нет. Три года уже длится и никогда не закончится!

Нет! Опять?! Все, хватит, оставь меня в покое! Нет! Прошу! Я решила все рассказать, слышишь! Я матери моей подружки расскажу, и в школе завучу! Тебя вместе с твоей мамашей посадят! Пусти! Слышишь, пусти! Куда ты меня тащишь?! НЕТ!!!!!!!!!!!!!!!!

Аня, Таня и плохие люди

— Добрый день! Антипова Татьяна? Вас беспокоит старший следователь Главного следственного управления, майор Кырмырпыр, — скороговоркой, как это принято у представителей его профессии, выпалил человек на том конце провода.

Татьяна вначале растерялась — слишком много информации оказалось в одном предложении:

— Да, это я, вернее, моя фамилия Чумакова, Антипова — это девичья.

Мужчина в трубке пошуршал бумагами и сказал:

— Да, всё верно. Завтра в 14:30 удобно будет подойти к нам? — и, не дожидаясь ответа, вроде как не спросил, а приказал, назвал адрес, потом добавил, — кабинет 418. На охране скажете, что ко мне, паспорт не забудьте! — и тут же отключился.

Таня пыталась справиться с дыханием. Зачем её пригласили в такое место, она даже не догадывалась. Сначала она собралась себя корить, что не успела спросить у майора с неуслышанной фамилией, по какому вопросу её вызывают, а потом, сказав сама себе «И как бы ты спросила, если он и слова тебе не дал вставить?», немного успокоилась, решив для себя, что не виновата. По-хорошему, надо было бы с кем-то посоветоваться, но с кем? На работе такое не расскажешь, мало ли что подумают. Муж? Тоже не вариант, он сразу поделится со своей мамой, так, вроде бы, между прочим, не придав значения, а вот она уже будет припоминать Тане годами, как было и не раз. Подругам? Не настолько они близки, чтобы вываливать на них свои проблемы. Стоп! А проблемы никакой ещё и нет. Политикой Таня не интересуется, работает иллюстратором, даже правила дорожного движения не нарушает, так что по всему выходит, что и вызывать её незачем. Но вызвали же.

Ровно в 14.30 Таня стояла в холодном вестибюле с мраморными, уходящими далеко вверх колонами.

— Вы к кому, гражданка? — спросил её дежурный и она, протянув ему слегка дрожащей рукой паспорт, сказала:

— Я к майору, не помню фамилию, в 418 кабинет.

Молодой человек в форме посмотрел что-то на мониторе, поднял трубку допотопного чёрного телефона с круглым диском, покрутил его и сказал не видимому Тане майору:

— К вам.

— Проходите, присаживайтесь.

Майор оказался невысокого роста, был не в форме, а в голубой рубашке с закатанными рукавами и плохо сидящих на нём джинсах. В кабинете было уже по-летнему жарко, через открытое настежь окно доносился шум улицы. Этот шум и неформальный вид хозяина кабинета должны были успокоить Таню, но ей всё равно было не по себе.

— Значит так, — начал майор, вдоволь порывшись в бумагах на столе и, наконец, найдя искомую, — вызвали мы вас, гражданка Чумакова, по делу, которое было возбуждено в прошлом году, но отправлено к нам на дорасследование.

Он так и сказал возбуждено с ударением на «у», как разговаривают полицейские в сериалах.

— Какое дело? — робко поинтересовалась Таня.

— Так я же вам вроде бы сказал, — удивился майор, а потом, наверное, вспомнив, что нет, объяснил — дело о торговле людьми.

От этого объяснения Тане стало совсем не по себе. Она со вчерашнего дня думала о предстоящем допросе, крутила так и этак всё, что только приходило в голову, но такого даже представить себе не могла.

Майор поднял на неё глаза:

— Вы проходите у нас свидетелем по делу, — и добавил многозначительно, опять же, как в сериалах, — пока свидетелем.

— Я никого не продавала, — еле слышно сказала она.

Майор снова оторвался от чтения бумаг и уставился на неё удивлённо:

— Понятно, что не вы! Итак, гражданка Чумакова, вы жили в посёлке Каменское с 1985 по 2002 годы? Меня интересует конкретно май-июнь 1993 года, ничего странного с вами не происходило тогда? Возможно, слышали о случаях сексуального насилия над несовершеннолетними гражданами в посёлке?

Откуда-то пахнуло жарким воздухом приближающегося южного лета. Звуки дороги: шум колёс, гудки машин, скрип тормозов стали слышны чётче. Таня после уроков стояла с девчонками из посёлка на остановке и ждала автобус. Главное им было успеть на дневную развозку, иначе слоняйся потом по городу, а вечером ещё попробуй впихнись в битком набитый едущими в посёлок после работы взрослыми. Днём же раздолье: в автобусе только школьники, некому больше кататься. Поселковый «ПАЗ» вначале обозначил своё прибытие диким шумом, а потом и сам показался из-за поворота. Сегодня водитель был незнакомый, но всё равно, забегая в автобус, Таня, как и остальные, крикнула ему:

— Здрасьте!

Девочки занимали места спереди, пацаны бежали вглубь салона. Последним в автобус зашёл незнакомый дядечка. Откуда он взялся, непонятно, на остановке его точно не было. Посёлок у них маленький: несколько пятиэтажек, МТС и гостиница для командировочных водителей, пригнавших технику, все друг друга знают. Таня уж точно знала всех. Дяденька покрутил круглой с редкими как пух светлыми волосами головой, вроде бы кого-то высматривая.

— Эй, гражданин, заходите? — крикнул ему водитель, собираясь закрывать дверь.

— Да, да, — поспешно ответил тот и поднялся по ступенькам.

— А вы куда едете? — решил уточнить шофер, бывало, что, автобус принимают за рейсовый, и всякие несознательные граждане лезли в него, а потом скандалили, когда выяснялось, что дальше МТС он не едет.

— Я с Аней, — ответил дяденька и поспешил зайти.

Водитель молча закрыл дверь, и они поехали.

«Интересно, с какой он Аней?», — мелькнуло в голове у Тани, у них в посёлке никаких Ань не было: ни взрослых, ни детей.

Дяденька тем временем уселся на свободное место и начал крутить головой так проворно, вроде он попугай на жёрдочке. Так никого и не высмотрев, вдруг негромко позвал несколько раз:

— Аня! Аня!

И, конечно, ему никто не ответил.