— Не, не могу, мать сегодня выходная, уже дома, наверное, — крикнула она им и, не оборачиваясь, побежала в сторону своей, самой дальней в посёлке пятиэтажки.

День сегодня неплохой, и в школе без «троек», и мать уже должна была отоспаться с ночного дежурства, а значит будет не злой. Мать у Тани неплохая, не хуже, чем у других, просто работа у неё нервная — дежурный администратор в гостинице. «Это же нервы как стальные канаты нужны!», говорит мать о своей работе. В посёлке пошли разговоры, что гостиницу закроют, а всех сократят. Таня обрадовалась, а мать больно ударила её по лицу:

— Думай, чему радуешься, дура! — завизжала она с перекошенным ртом, — кто нас кормить будет? Твой отец — алкоголик?

А вот и неправда, папа у Тани не алкоголик. Это у Ситенкова из 5-го «А» отец алкоголик, у Лизки алкоголик, а у Тани — нет. Папа у Тани пьёт только в компании и только после получки. И никогда не приходится его где-то искать и тащить на себе, как Ситенков с матерью тянут своего вечером, думая, что никто их не видит. Танин папа всегда приходит сам и не дерётся, как Лизкин, а тут же идёт в ванную, а потом спать. А утром мать его, конечно, ругает, «пилит» как это называется, а он в ответ только улыбается и говорит ей виновато:

— Аллусик, зайка, ну, отдохнул немного с ребятами.

Странно, но матери дома не было. Дверь не заперта, это понятно, никто не запирает, и они тоже только на ночь накидывают цепочку, но вроде как она и не приходила: грязной посуды в мойке нет и постель не разобрана.

Стук в дверь раздался почти сразу, как Таня зашла, она даже не сообразила вначале, что это к ним. Из соседей никто бы стучать не стал, потому Таня подтащила к двери стул, влезла на него и глянула в глазок. В линзе был виден кусок площадки и человек, который вдруг резко приблизил своё бледное круглое лицо с редкими волосами, падавшими на лоб. За дверью стоял он, дяденька из автобуса. От неожиданности она чуть не упала, но, повинуясь непонятному инстинкту, проворно защёлкнула замок на двери и накинула цепочку. Незнакомый дяденька услышал эти движения и обо всём догадался:

— Анечка, девочка, открой, пожалуйста, — сказал он, наклоняясь к замочной скважине.

Таня увидела, что, несмотря на свою молодость, у него на голове была изрядная плешь. Она крикнула что есть мочи:

— Тут нет никакой Ани! Уходите, а то соседей позову!

Но дяденька оказался не из пугливых. Никуда он не ушёл, а, наоборот, начал очень активно дёргать дверную ручку и даже помогать себе плечом, пытаясь попасть вовнутрь.

Таня врала, никаких соседей она бы не позвала. Рядом — Фроловы, они сейчас на работе оба, дети их, уже взрослые уехали кто куда из посёлка, так что там пусто сейчас, а слева — баба Лида, она глухая, кричи, не кричи — ничего не услышит. И телефона у них дома тоже нет, матери на работу не позвонишь, да и не на работе она сейчас. Что же делать?

Дяденька ручку дёргать перестал и опять начал уговаривать:

— Аня, девочка, открой, я тебе всё расскажу, когда откроешь.

Это его «девочка» особенно почему-то пугало Таню. Слово как слово, но изо рта с пухлыми красными как у куклы губами оно звучало как-то странно. И протяжно: «де-е-ево-о-о-очка».

— Я милицию вызову! — неожиданно для себя крикнула Таня, и тут же сделала вид, что уже звонит «02», — алло! Милиция?

За дверью послышались шаги. Она подошла на цыпочках, и, взобравшись на стул, глянула в глазок — за дверью никого не было.

Мама пришла так скоро, что Таня решила, что вернулся он. Раздался скрежет ключа в замке, тут же грохот упавшего стула, и стук двери, не пускаемой цепочкой:

— Ты какого это заперлась?! — заорала мать, и Таня бросилась открывать.

— Мам, тут такое было… — начала она, но та перебила её, недослушав:

— А если бы я ключи не взяла? На улице ночевать? Не смей дверь закрывать! Слышишь? Кому сказала?!

— Мам, послушай! К нам какой-то дядька ломился в квартиру! — Таня хотела всё рассказать матери: и как он в автобусе с ними ехал, и как выследил, где она живёт, и что звал её Аней, а главное, какая она оказалась находчивая, и напугала его милицией. Но не успела. Лицо матери перекосилась, и она закричала, как всегда, в ярости, брызгая слюной:

— Так ты что, дверь ему не открыла? А если это был мой знакомый и он меня искал?!

— Он какую-то Аню искал, — Таня опять попробовала объяснить, но тут мать разозлилась не на шутку:

— Аллу! Аллу он искал! Меня! Это мой знакомый! А ты, гадина такая, закрыла перед человеком дверь, он теперь обидится и уедет, и мы с ним не повидаемся! Не смей дверь закрывать!

Мать замахнулась, собираясь, ударить её со всей силы, но Таня успела присесть и прикрыть голову руками, потому, только выругавшись, мать ушла, хлопнув дверью.

— Ты, Танька — тупая, — это ей подружка Катька Семенова всегда говорит, — вот делай как я, и проблем не будет. Я всё делаю, как моя мать хочет. Сказала «прыгай» — прыгаю, сказала «бегай» — бегаю, а ты вечно споришь, потому мать тебя и бьёт.

Таня всё равно дверь закрыла. Мать, оказывается, дома побывала. Таня только сейчас сообразила, что она была не той одежде, в которой на работу ходит, у неё для этого есть костюм: пиджак и юбка, а надела платье, которое называется: «из джерси». Понятно, что не выспалась, оттого и злая.

Вечерело. У Фроловых хлопнула дверь в квартиру — вернулись с работы, и оттого Тане стало уже не так страшно. Дядька Фролов услышит, если она закричит, а это совсем другое дело.

— Таня! Слышишь меня!

Таню даже подбросило от неожиданности, только потом сообразила: папа с работы вернулся, он ключ никогда не брал.

Странно, но отец был выпивший.

— Я уже почти дошёл до дома, но встретил маму, зашли с ней в кооператив.

Кооператив — это у них в посёлке называется так коммерческий магазин, а рядом с ним — кафе. В кооперативе всё страшно дорого. Вначале, как только он открылся, они ходили с девчонками посмотреть на полки с ярким товаром, но потом стали у тех жвачки пропадать с прилавка, их и прогнали. А тут мать сама повела отца в кооператив пить!

— Танюш,