здания, как они и собирались. «Хорошо, – сказал Антонов и пошел назад к этому зданию. – Я сам буду стрелять в Красную гвардию, и вам придется переступить через мое мертвое тело, прежде чем доберетесь до остальных».

Мы объяснили Антонову цель нашей миссии, связанную с доставкой нефти и другого сырья, и добавили, что ничего невозможно сделать, пока в Харькове командует этот маньяк.

Антонов, который знал этого человека еще на Сахалине и восхищался им как борцом, понимал, что он совершенно не годится для своей нынешней должности, и приказал немедленно перевести его в воюющее подразделение. Прислушавшись к нашему предложению, Антонов затем вернул на свои должности многих прежних железнодорожных специалистов, и через двенадцать дней товарный поток на север – в Москву и Петроград – увеличился на 47 %.

Тем временем советские делегаты ни в чем не преуспели в Брест-Литовске, и немецкая армия начала методичное вторжение на новые российские территории. Это дало нам подсказку. Мы сказали Антонову, что война, которую вели советские войска против Румынии, лишь еще больше укрепляет положение Германии. Он с нами согласился. Сам он был бессилен что-либо сделать, но предложил нам повторить то же самое, что мы сказали ему, в Верховном Совете в Севастополе, который вел боевые действия против Румынии.

В Севастополе незадолго до этого произошло ужасное массовое убийство офицеров Черноморского флота их подчиненными. Весть об этом распространилась по всей России, и Советы объявили в Крыму военное положение. Тем не менее Антонов дал нам пропуск, чтобы мы могли поехать туда.

Два дня спустя мы оставили позади холодные степи и ступили на южные земли, согреваемые весенним солнцем. Однако немецкая разведка узнала о нашем смелом предприятии и приняла решение остановить нас любой ценой. Мы узнали о ее действиях от почетного британского консула, который все еще проживал в Херсоне. Немцы сбросили все маски и открыто говорили, что через несколько недель Крым будет оккупирован немецкой армией. К этой новости они добавили новую информацию и для нас распускали еще более тревожные слухи о том, что семьдесят девять британских военных кораблей прорвались через Дарданеллы, и эта флотилия уже на пути к Севастополю с явным намерением уничтожить российский флот и наказать людей, убивших своих офицеров. А авангард этой карательной экспедиции едет поездом в виде двух британских офицеров, которые должны подготовить все в Севастополе для прибытия флота. Немцы купили в Севастополе какую-то газету, и в утреннем выпуске того дня, когда мы должны были приехать, эта байка была изложена со всеми подробностями.

Когда мы въехали в Севастополь, наши взоры остановились на толпе, собравшейся вокруг вокзала: люди роились на платформе, заполняли железнодорожные пути; толпа, обезумевшая от жажды крови, хотела отнять наши жизни. Я подумал о Духонине и содрогнулся. Это была толпа, точно такая же, как и в Могилеве, но на этот раз намеченными жертвами были мы.

Злодейского вида тип с изуродованной ступней зашел в наш вагон, а за ним вошли два моряка с револьверами наиз готовку. Человек с изуродованной ступней пришел с самыми воинственными намерениями, и, когда он заговорил, мы поняли, что он находится под влиянием слухов, распущенных немцами. Потом заговорил Бойль, и эти люди его слушали.

После двух долгих часов дебатов нам удалось ослабить подозрения комиссара Спиро (так звали человека с изуродованной ступней), и, наконец, он убедился, что мы – не авангард британской эскадры. Тем временем толпа снаружи устала ждать. Снова раздались бешеные вопли разъярившейся толпы. Спиро признал, что мы попали в трудное положение, так как народ намеревается нас линчевать. Но Спиро не был трусом. Он вышел на платформу нашего вагона и своей пламенной речью утихомирил толпу. В ее конце к нашему вагону пришла делегация из восьми человек, чтобы выслушать наш рассказ. Мы снова прошли через все это с самого начала, и по истечении еще одного часа мы их убедили.

Уже начинало темнеть, когда мы с Бойлем, Спиро и делегация вышли из вагона. Бойль сказал речь на английском языке, я ее переводил, а потом во главе толпы мы прошли в редакцию той самой газеты, которой владели немцы, и она была тут же разгромлена толпой.

На следующий день мы узнали, что после массового убийства офицеров Раковский и Высший военный совет переехали из Севастополя в Одессу.

В Севастополе эта новая война с Румынией была совсем не популярна в народе. Моряки хотели прекратить воевать, а здесь из них сформировали отряды, которые были отправлены в Одессу воевать с новым врагом. По нашему предложению, они приняли резолюцию с требованием прекращения войны и попросили нас отвезти эту резолюцию в Высший военный совет.

Наше пребывание в Севастополе было очень коротким, но, безусловно, успешным. Наша популярность стремительно росла. Из намеченных жертв жаждавших крови людей мы внезапно стали народными кумирами. Перед нашим отъездом моряки Черноморского флота организовали специальный прием в нашу честь. Утром нас провезли по полям сражений Крымской войны. Мы побывали на Малаховом кургане; постояли на месте, с которого началась атака Легкой кавалерийской бригады; посетили кладбище, на котором были похоронены тела британских солдат после Крымской войны.

Большевистский главнокомандующий Черноморским флотом был в прошлом кочегаром; на последовавшем вслед за поездкой обеде официальной хозяйкой была бывшая повариха, которая сказала мне, что для этого случая позаимствовала лучшее платье своей хозяйки. Чтобы придать своему облику больше красоты, она надела пару черных шелковых митенок, которые были фамильной ценностью ее хозяйки.

Все мероприятие было наивным в своей простоте, но его организаторы проявили радушие и неподдельное дружелюбие. Трудно было поверить, что эти люди могут быть дикими зверями, которые всего лишь неделю тому назад жестоко убили сотни невооруженных людей, единственной виной которых было то, что они являлись морскими офицерами. Но даже в разгар приема мы не могли полностью забыть об этом. Это были те же самые люди, которые всего день или два назад под глумливые насмешки толпы с мраморной набережной бросали в море своих офицеров, к ногам которых были привязаны звенья якорной цепи. Это были люди, которые придумали способы умерщвления, наводящие еще больший ужас, чем жестокости пиратов былых времен. Мы с радостью уехали из Севастополя в Одессу.

Глава 22

Мы выяснили, что советский главнокомандующий войсками, воевавшими с румынами, жил на Одесском вокзале. Это был полковник-изменник по фамилии Муравьев, и беседовать нам с ним стало неприятно, как только мы узнали в нем человека, который бросил толпе эполеты генерала Духонина и столкнул его на платформу, где тот был