Залешанину она вдруг показалась очень красивой и печальной.Сердце кольнуло тревогой, странным предчувствием беды или близкого несчастья.

Княгиня хранила молчание, Залешанину почудилось, что вгорнице словно бы появились незримые стражи, придвигаются к нему, растопыриваялапы. Он уже слышал жаркое дыхание на затылке, запах мяса с чесноком, торопливосказал, только бы привлечь ее внимание:

– Я что-то не зрел его волхвования! Другие колдуны токоров лечат, то тучи гоняют к соседям, то черными котами оборачиваются…А он как стал медведем, так и остался… Дурак, видать. Туда оборотитьсясумел, а обратно… Ты его побьешь враз! Вон ты какая злая да сильная…

Она встрепенулась:

– Он выглядел больным?

– Медведь-то? – удивился Залешанин.

– Верховный волхв! – напомнила она со строгостью вголосе.

Она сделала знак пальцами, Залешанин почувствовал, как егоспина перестала ощущать горы мяса и мускулов сзади, затем он услышал, какнегромко хлопнула дверь. По ее взгляду он понял, что они остались одни вогромной палате.

– Он выглядел больным? – повторила она стревогой. – Усталым? Измученным?

Залешанин в замешательстве развел руками:

– По его морде разве заметишь?

Она чуть вздрогнула, словно приходя в себя, натянутоулыбнулась:

– Нам придется с ним схлестнуться однажды. Потому я хочу всезнать о нем. И с кем он встречается, как одет, что ест, часто ли моется,здоров ли…

Залешанин наконец понял:

– А-а-а-а! Да, знать врага – первое дело. Нет, он неустоит. Он больше занимается звездами, а такие не видят, что под ногами.А ты, наоборот, вот как змея ползаешь только по земле, на небо тебенаплевать… даже не плюнешь, ты вся здесь, опасная и злая. Он перед тобой каковца перед волком! Говорят, он мудр, но что самая большая мудрость супротивхитрости? Да и говорят же в народе: против умного устоишь, а супротив дурыоплошаешь.

Она подумала, покачала головой:

– Нет, против дуры он устоит. Для того и звериную мордувыпросил… Дуры сами разбегутся! Он, дурак, все еще думает, что я заклятиямистараюсь вернуть ему людской облик!.. Дурак, еще какой дурак… Кто ж в мужчиневидит личину? Разве что девчонка какая малолетка, но не женщина. Личина важнадля нас, женщин… А он и в звериной личине тот же витязь, равного которомунет…

Голос ее дрогнул, а в глазах на миг проглянула такая бездна,что Залешанин отшатнулся, будто одной ногой завис над краем пропасти и сдурупосмотрел вниз. Сердце колотилось, в голове заметались суматошные мысли, словнозастигнутые в амбаре за кражей зерна воробьи.

В великом изумлении промямлил:

– Так у него же… рыло-то, рыло!.. Морда то есть… От негонарод шарахается. А приснится такой, всю жизнь дергаться будешь!

Взгляд колдуньи был полон презрения.

– Он и сейчас красивее всех мужчин Руси!.. А что рыло…так у каждого мужика рыло, что тут дивного? Он и с рылом всех краше.

Голос дрогнул, Залешанин уловил глубокую печаль, а когдавсмотрелся, то морозом пробрало по коже. В глазах колдуньи стояла такаятоска, такая боль, что он пробормотал в замешательстве:

– Ты чего… брось… Ты вон какая красавица! Да за тобой прынцыпойдут как гуси на водопой, только крякни. Чего тебе еще надобно?

– Что мне принцы, – прошептала она, – что мнеимператоры… Как он выглядел, когда ты уезжал?

По чести говоря, он почти не запомнил волхва, ибо старалсяне смотреть на страшную звериную морду, только и помнил, что голос был могучий,сильный, не голос, а рев.

– Да так… здоров, как медведь. В делах как пес врепьях. Только кашлял сильно, но…

Она повернулась так резко, что он не успел заметитьдвижение:

– Заболел?

– Да что ему станется, – огрызнулся Залешанин, новзглянул на ее сдвинутые брови, торопливо поправился: – У него нетолько морда, он и весь здоровей медведя. Такого колом не добьешь, а ты о болезнях!..Кого угодно перепьет… да только не видал я, чтобы он пил. Хотя зря: в такуюпасть ведро вина войдет и еще для ковшика место будет…

– Ты сказал, – напомнила она, – он кашлял!

– Да мало ли чего в пасть залетит? Может, жук какой сослепурешил, что это его родное дупло?.. Да тебе-то что до его здоровья?

Она медленно отвернула лицо. Голос снова стал злым ихолодным:

– Мне нужна победа над здоровым и полным сил противником.Тогда никто не скажет, что я одолела калеку или немощного.

– Да-да, – сказал он торопливо, страшась резких переменв настроении могущественной колдуньи, – это будет драчка… Хотел бы знатькогда. Я бы коня продал, только б поглядеть хоть одним глазком.

Ее взор погас. Залешанин видел, что княгиня перед ним, адуша сейчас возле Белояна. Сражается… гм… дерется, доказывает, борется в магиии не только в магии, но борется, борется, борется… сама еще не понимая, чтобудет делать с победой, если та вдруг, к ее несчастью, настанет!

Конь вынес его за ворота веселый, бодрый, отоспавшийся, аЗалешанин горбился в седле мрачный, как дождливый день осенью. Хоть и вырвалсяживым, даже шкуру не попортили, но слишком легко отпустили древляне…А ведь поняли со своим колдовством, что он выполняет поручениененавистного им князя. Слишком уверены в коварстве Владимира. Ну, да этопонятно, кого ненавидят, того и подозревают во всем, но уверены еще, что для ихврага будет хуже, если их гость поедет дальше целым…

«Ну, что князь замыслил убить, уже сказали, – подумалон невесело. – Правда, Баба Яга рекла, а бабам верить… С другойстороны, Баба Яга не совсем баба… Да и с чего ей врать? Ей в лесу все одно: яили князь. Но насчет ножа их волхв попал пальцем в небо. Хоть и в самуюсередку. Нож у меня таков, что и хлеб не разрежет… Правда, хлеба тоже нет».

– Ладно, – сказал себе наконец. – Род не выдаст,свинья не съест. Авось будет по-нашему. А на нет и суда нет. Надо жить,как набежит.

Дивно, но дальше дорога стала легче. Самой дороги не было,как и раньше, но хоть между деревьями конь шел свободно, не продирался сквозьзавалы, засеки, не обходил огромные выворотни…

– Эх, – сказал он вдруг, – что ж это я… Они квойне готовятся! Потому все завалы только с той стороны…

Повеселел, сообразив, что дальше лесом ехать легче,усмешливо подумал даже, что хоть и княгиня, хоть и колдунья, а не сообразила,что Владимир тоже не самый последний дурак на свете: не станет продиратьсянапролом, а пошлет в обход…

Правда, может быть, она как раз к этому и толкает? Чтобыпошел через земли дрягвы, а те восстанут тоже…