– Звучит заманчиво. Таким милым способом потерятьневинность. – Она улыбнулась. Уэйнберг победил, и оба это понимали. Он поймалее на крючок с самого начала и сообразил, как припереть к стенке. Проклятие!

– Кейт, поверь мне, тебе понравится. – Они обарассмеялись.

– Если нет, я получу деньги назад?

– Конечно, детка, конечно. Да, кстати, «Лос-Анджелестайме» хочет взять у тебя интервью. Как ты на это смотришь?

Она колебалась.

– Нет.

– А «Вог»?

– Господи, сколько еще, Стю?

– Гораздо больше, чем ты себе представляешь. Хорошо, ачто ты думаешь об этом? – Он назвал пустенький женский журнал. – Безфотографий, просто милое спокойное интервью за ленчем, во вторник.

– Хорошо, хорошо. Сделка состоялась. Сколько ты ещеприпас для меня? Скажи правду сразу! – Она говорила с ним таким же тоном, как сТайгом.

– Девять журналов, пять газет и еще три беседы потелевидению. И еще одна по радио в Чикаго. Они запишут ее по телефону. Если быты просмотрела свою почту, дорогая, ты обо всем бы узнала.

– Меня не было дома, – миролюбиво призналась она.

– Была в каком-нибудь интересном месте?

– В Сан-Франциско.

– Прекрасно. У нас там тоже будет интервью, если тызахочешь.

– Господи, Стю, я не готова к такому напору.

– Вот зачем я и нужен. Быть буфером. Остановимся покана «Джаспер Кейс-шоу», а там посмотрим. Резонно?

– Вполне. О Боже! – Она снова занервничала. – Что мненадеть?

Стю Уэйнберг расхохотался. Все в порядке. Если она волнуетсяо том, что надеть, значит, они добились своего.

– Милая, да хоть голая, если тебе нравится. Главное,чтобы тебе было хорошо.

Через пять минут Кейт уже звонила по телефону Фелиции,которая сразу потеряла дар речи.

– Куда? Куда? – только и смогла она вымолвить, широкооткрыв глаза.

– В «Джаспер Кейс-шоу». – Кейт явно гордилась. Как,черт побери, этому парню удалось ее уговорить? Фелиция мысленно сняла перед нимшляпу.

– Что мне надеть?

Но Фелиция только улыбалась в трубку:

– Кейт, детка, я люблю тебя.

Машина медленно подъехала к отелю. В ту же секунду выскочилишвейцар и три портье. Три? Кейт нервно озиралась по сторонам. У нее с собойбыла одна небольшая сумка. Она смущенно улыбнулась одному из портье, но тотбесстрастно наблюдал, как она выходит из автомобиля, потом сел за руль машины,а другой подхватил ее сумку; третий исчез, а внушительного вида швейцар смотрелна подъезжающие следом ярко-красный «роллс-ройс» и черный «ягуар». К нимкинулась целая армия портье. Все здесь находилось в движении. Мелькаличемоданы, норковые манто, огромное количество подъезжающих и отъезжающих машини постоянные рукопожатия. Кейт быстро взглянула на мужчину рядом с собой,дававшего чаевые портье, и ахнула, увидев десять долларов, перешедшие в егоруку. Десять долларов? О Боже, только бы не произнести это вслух. Еще пятьдолларов. Это нечестно. Прошло пять лет с тех пор, как она давала чаевые,путешествуя с Томом. Но пятнадцать баксов портье? Какие перемены за семь лет.Правда, это Голливуд. Одна обстановка вокруг чего стоила. Из машин вываливалисьлюди в узких джинсах, в тесных рубашках, расстегнутых до пояса, рядом клубилисьяркие шелка, едва прикрывающие тела молоденьких звезд, сопровождаемых мужчинамисреднего возраста, звенело огромное количество золотых украшений. Время отвремени среди джинсов мелькал темный костюм, спешащий в отель, чтобы скореепревратиться в джинсы.

– У вас заказан номер, мэм?

Кейт смущал уставившийся на нее портье. Она понимала, чтовыглядит здесь чужеродным телом. На ней было простое белое платье, которое ейкак-то прислала Фелиция из партии «случайных товаров». Оно было с вырезом,слишком глубоким, на ее взгляд. К нему она надела белые сандалии, волосыуложила в мягкий пучок на макушке. Она выглядела загорелой и отдохнувшейпляжницей, собирающейся пообедать в ресторане рядом с кортами Палм-Спрингс, ане конкурировать с самыми знаменитыми секс-символами Голливуда. Эта мысль еепозабавила. И тут она вспомнила о портье.

– Извините. Да, конечно. Номер заказан.

Он проворно вошел в отель, она за ним вдоль галереи сколоннами. Между колоннами стояли кадки с экзотическими растениями,поставленными здесь еще в тридцатых годах» Взад и вперед по галерее проплывалиженщины в драгоценностях и норковых накидках.

Путь по бледно-зеленому ковру, контрастирующему сбледно-розовым фасадом, неприятно поразившим ее поначалу, показалсябесконечным. Всюду царили суета, споры, созидание и крушение карьер. Вот так иделается голливудский бизнес; его пульс чувствовался повсюду, здание былопронизано пульсирующей энергией.

– Я вас слушаю. – Человек за конторкой посмотрел на неес улыбкой.

– Я миссис Харпер. Надеюсь...

– Конечно. – Он снова улыбнулся и, оборвав ее наполуслове, куда-то исчез. Тут же появившись снова, он помахал портье и отдалему ключ. – Будем рады видеть вас здесь чаще.

Правда? Кейт чувствовала себя как во сне. Кто они? Кто она?Где волшебник? Но она уже послушно следовала за портье по широкому холлу,сплошь окруженному магазинами. Драгоценности, шелковое ночное белье, накидки избелой норки, замшевые сумки, кейсы из змеиной кожи. Ей хотелось остановиться и поглазеть,но приходилось делать безразличный вид, быть взрослой. А за всем этим таилосьжелание опереться на чью-то руку и шептать, проходя по холлу: «Посмотри... вонтам... сюда!» Думая об этом, Кейт узнала три знакомых по фильмам лица. Онавертела головой по сторонам и чуть не врезалась в кого-то, знакомого потелеэкрану. Это была фантастика! Она улыбалась и представляла себе Тома, каковоему было в таком мире знаменитостей.

Они подошли к бассейну, окруженному столиками. Вокругсновали официанты в белых пиджаках; женщины в бикини фланировали взад и вперед,демонстрируя загар и умопомрачительные прически, не попорченные водой. Кейт свосторгом наблюдала за ними и вдруг поняла, что оказалась в большом, словнонаманикюренном коттедже. На какую-то долю секунды он напомнил ей лечебницуТома, и она чуть не прыснула со смеху, но сдержалась перед портье, ждавшимнеизвестно чего. Пятидесятидолларовую купюру? Конечно, если один уже получилпятнадцать долларов только за то, что открыл и закрыл дверцу машины, значит, этотвправе ждать пятьдесят или сто за то, что вел ее через все эти экзотическиехоллы. Он открыл дверь в бунгало, как он выразился, она дала ему пять долларови вошла внутрь, чувствуя, как нелепо давать такие большие деньги на чай. Дверьза ней тихо затворилась, и она, оставшись наконец одна, огляделась по сторонам.