– Прощайте до поры до времени. – Она аккуратно положилатуфли в чемодан, пока Борт не поужинал ими, затем в одних чулках тихо пошла вкомнату Тайга и постучалась:

– Можно войти?

Тишина была ей ответом, но потом раздался его голосок:

– Да. – Он лежал в темноте, его личико было похоже намаленькую луну.

– Ты не хочешь включить свет?

– Нет.

– Ладно. Вилли с тобой? – Да.

– Спорим, тебе с ним хорошо?

– Что? – У него был тонкий и слабый голос.

– Спорим, тебе с Вилли хорошо. Ты ведь уверен, что онтвой навсегда.

– Да. – Голосок стал ласковее, а Кейт, лежа поперек егокроватки, вглядывалась в личико сына.

– А знаешь, что я, как и Вилли, тоже твоя навсегда!Даже еще больше. На веки вечные. Понимаешь?

– Не совсем.

– Что значит не совсем? – Она просто спрашивала, необвиняла.

– Не совсем – значит, не совсем.

– Ладно. Что случится, если ты повяжешь Вилли красныйбантик? Он станет другим?

– Да. У него будет глупый вид.

– И ты будешь его меньше любить? – Он неистово замоталголовой и крепче прижал к себе мишку. – Вот видишь, несмотря на то, как яодета, я для тебя все та же прежняя мамочка, верно? – Кивок головы. – И я люблютебя точно так же, как всегда.

– Вилли не оставляет меня.

– Я тоже. Просто иногда могу уйти ненадолго. Но я неоставлю тебя, любимый, никогда. Никогда.

– Но ты же уехала, – сказал он дрожащим голосом.

– Только на одну ночь и сразу вернулась. Как обещала.Разве не так?

Он неохотно кивнул.

– Зачем ты это сделала?

– Потому что мне было необходимо отлучиться. Я такхотела. Иногда взрослым нужно побывать в разных местах без детей.

– Раньше тебе было не надо.

– Раньше не надо. А теперь понадобилось.

– Это тот дядя тебе велел? – Она сразу поняла, кого онимел в виду.

– Стю Уэйнберг? – Он кивнул. – Конечно, нет. Я самасебе велела. Что в этом плохого?

Он уклончиво пожал плечами и вдруг расплакался, протягивая кней ручонки. Она была ошеломлена.

– Я скучал по тебе! Я думал, что ты меня больше нелюбишь!

– Ну, дорогой, ну, маленький... Как ты мог такподумать? Я так тебя люблю. И я тоже скучала по тебе. Но... я просто... должнабыла поехать. И всегда, всегда, всегда буду возвращаться. А в следующий раз явозьму тебя с собой. – Она хотела пообещать ему, что больше так не сделает, нопонимала, что это было бы обманом. Как она может отказаться от того, что толькочто вновь обрела?

Он плакал почти полчаса, но постепенно успокоился ипосмотрел на нее с едва заметной улыбкой.

– В твоих слезах можно выкупать Вилли. Смотри, какая уменя мокрая рубашка.

Он хрипло хохотнул, а она поцеловала его и убрала упавшие наглаза светлые волосики.

– Хочешь шоколадку?

– Прямо сейчас?

– Конечно.

Она купила ему огромную плитку, обернутую золотой бумагой,размером с книгу в твердой обложке. И еще коробку шоколадных конфет ишоколадный пистолет. Когда Тайг увидел плитку, он от удивления раскрыл рот, аглаза чуть не вылезли из орбит.

– Вот это да!

– Неплохо, правда?

– Здорово, мамочка, классно!

Она посадила его к себе на колени, а он отломил кусок отогромной плитки. Пистолет пока не тронул, чтобы показать ребятам в школе.

– А что, если кто-нибудь его сломает?

– Тогда мы купим другой, когда поедем вместе вСан-Франциско.

Что-то в ее душе екнуло, но он смотрел на нее с улыбкой доушей и жадно горящими глазами.

– Да. Там здорово?

– Здорово. – Она долго обнимала его в этот вечер.

– Ну а теперь закрой глаза, солнышко.

Тайг послушался. Он сидел не шевелясь рядом с Кейт в машине.Вот-вот появятся очертания города. Интересно, как он ему понравится. Тайгникогда не видел ничего подобного. Она осторожно одолела крутой поворот и сулыбкой сказала:

– Можешь открыть глазки. – Он открыл глаза, но непроронил ни слова. Кейт была удивлена. – Как тебе?

– Что?

– Сан-Франциско, глупышка. Все эти высокие дома. Тайгне видел домов выше четырех этажей. Ее поразила эта мысль. В его возрасте онауже бывала в Нью-Йорке, забиралась на самый верх Эмпайр-Стейт-Билдинг.

– Я думал, здесь есть горы. – В его голосе звучалоразочарование. И легкий испуг.

– Горы есть. Просто их отсюда не видно.

– А-а-а!

Она не знала, что ему сказать. Ему хотелось домой. А ейхотелось, чтобы он полюбил Сан-Франциско. Они с Фелицией все продумали. Здесьони проведут неделю. Целую неделю! Побывают на Рыбацкой верфи, в зоопарке, покатаютсяна Чертовом колесе, на трамваях, их ждет множество развлечений. Фелиция дажераздобыла расписание съемок со всякими погонями. Само собой разумеется, одна изтаких съемок должна была состояться на Дивисадеро.

– Хочешь посмотреть самую горбатую улицу в мире?

– Конечно.

Он крепко держал Вилли на коленях, а Кейт готова быланаброситься на него. Он же в Сан-Франциско. Это его первое в жизни настоящеепутешествие. Почему же он не радуется? Почему не чувствует благодарности? Ивдруг она поняла, что несправедлива к нему. Она свернула вправо сФранклин-стрит и остановилась.

– Это дом тети Лиции?

Он взглянул на обшарпанный отель с нескрываемым ужасом, аКейт рассмеялась. Они долго ехали, все это время она была в страшном напряжениии решила передохнуть.

– Нет. Я тебя люблю, глупый ребенок. Обними меня. Егомаленькое веснушчатое личико растаяло в улыбке.

– Тайг Харпер, я обещаю, что тебе здесь понравится. Тымне хоть немножко веришь?

Он кивнул, а она посмотрела на него сверху вниз и чмокнула вмакушку.

– Какой большой, – сказал он, – и такой... – Оногляделся по сторонам с нескрываемым разочарованием.

– Да, большой. Ничего подобного ты не видел раньше.Помнишь Е-стрит у нас в городе? – Он мрачно кивнул. Е-стрит была ужасной. Онапроходила вдоль железной дороги. Там валялся разный хлам, разбитые автомобили,и стоял такой запах, что хотелось убраться поскорее с этой улицы. Тайг зналЕ-стрит, как и все ребята в округе. Он посмотрел на мать круглыми глазами. –Так вот, это почти как Е-стрит. Но здесь есть чудесные места. И мы ихобязательно посмотрим. Договорились? – Она протянула ему руку, он по-деловомупожал ее. – Поехали?