схватился рукой за сердце и натужено захрипел. Глаза Надежды испуганно расширились. Но Гонгадзе, пересилил себя, выпрямился и, вдруг широко размахнувшись, ударил ее ладонью по лицу.

Удар пришелся под основание носа, и по подбородку Надежды закапало что-то теплое и соленое. Она вскрикнула от боли, и, прикрыв пальцами разбитую губу, горько заплакала, размазывая слезы и кровь по щекам.

— Глупая девчонка. Дура! Настоящая дура! — увидев кровь, Гонгадзе совсем осатанел.

Он продолжал бушевать, то, приближаясь к ней, то, отходя на шаг в сторону. Казалось, он впал в какую-то прострацию и ничего не замечал вокруг себя. Его руки дрожали. Лицо побагровело настолько, что стало напоминать, готовый лопнуть перезрелый помидор.

— Вахтанг Тенгизович позвольте нам ей заняться! — осторожно предложил Лисовский, бросая на Гонгадзе встревоженные взгляды. — Мы быстро добьемся от нее нужной информации. Она много знает.

Гонгадзе повернул к нему свое искаженное гневом лицо.

— Как вы ей займетесь? Она же должна подписывать все счета и платежки. Сегодня днем начнется перевод денег в ее фирму. Вы что сума сошли? На ближайшие два дня, пока деньги полностью не пройдут, вы ее пальцем не тронете.

Лисовский растерянно возразил.

— Но мы должны узнать, что она успела сообщить? И кому?

Гонгадзе быстро наклонился к заплаканному лицу Надежды и хриплым от волнения голосом спросил.

— Надя! Что ты сказала этому человеку?

Та опустила вниз покрасневшие от слез глаза и еле слышно прошептала.

— Ничего. Я просто ошиблась номером. Я хотела позвонить подруге.

— Ах ты мразь! Упрямая девчонка. — и Гонгадзе не сдержавшись, с размаху ударил ее кулаком по лицу.

Надежда без звука рухнула с табуретки на бетонный пол, перекатилась по нему несколько раз и, уткнувшись головой в стену, замерла. Гонгадзе наклонился над ней. Увидев, что девушка потеряла сознание, он с отвращением плюнул ей в лицо и угрюмо посмотрел на Лисовского.

— Отнесите ее в подвал и заприте где-нибудь. — приказал он. — Приставьте охрану. Пока я не разрешу, ее не трогайте. Если с ней что-нибудь случится… — он бросил на Лисовского свирепый взгляд. — ответите головой. Занимайтесь пока этим типом. — Гонгадзе кивнул на Леру. — Если он не заговорит… — он сделал паузу. — Ну, тогда вы знаете, что делать. Я пойду, позвоню в Москву. Надо их предупредить, что я пока остаюсь здесь.

Надежда тихо застонала и медленно открыла глаза. Когда они немного привыкли к темноте, она повернула голову на бок и, двигая глазами из стороны в сторону, осмотрелась вокруг. В окружающем ее сумраке, она с трудом различила серые, покрытые мокрыми подтеками, стены подвала. Совсем, крошечное окошко у потолка было затянуто толстыми ржавыми прутьями решетки и почти не пропускало внутрь лучи дневного света. Рядом с ней на грязном полу темнели лужи какой-то густой маслянистой жидкости, а в противоположном углу высилась груда старых покрытых слоем угольной пыли автомобильных покрышек. В подвале было так холодно, что все ее тело тряслось как в лихорадке, и зубы непроизвольно выбивали друг о друга бесконечную барабанную дробь.

Она пошевелилась, стараясь приподняться. С трудом оторвала от пола голову. Затем перевернулась на бок и, встав на колени и шатаясь из стороны в сторону, доползла до ближайшей стены. Любое движение причиняло ей сильную боль в боку. Ее сердце отчаянно колотилось, руки дрожали, а голова нестерпимо ныла, и ей казалось, что она вот-вот расколется пополам.

Сбросив с ног туфли, Надежда запахнула полы халатика и опустилась на холодный, покрытый липкой слизью пол. Мысли то, появляясь, то, исчезая, беспорядочно метались в ее голове, и в их безумном хороводе она никак не могла вспомнить, что с ней произошло и, как она здесь очутилась. Она напряглась, мысленно приказывая себе, успокоится, сжала лицо холодными, как лед ладонями и вдруг гневное лицо Гонгадзе как ведение встало у нее перед глазами. Его звериный крик ударил ей в уши и, вспомнив, о чем он кричал, она вздрогнула и испуганно закрыла глаза.

"Ну, вот и все!" — обречено подумала она, припоминая во всех подробностях произошедшее в гараже. Обхватив ноги руками, она положила голову на колени и с грустью обвела взглядом стены подвала. "Похоже, моя карьера разведчицы закончилась." — Надежда горько усмехнулась. — Ненадолго ее хватило. На первом же звонке провалилась, как дурочка. А если еще деньги со счетов уйдут… Она тяжело вздохнула. Тогда точно все. За такое Вахтанг живьем на куски разрежет и не поморщится. Он и за меньшее жизни лишить может. А за такие деньги он любому горло перегрызет. Она уже не раз это видела.

На ее глаза сами собой стали навертываться слезы и Надежда, закрыв лицо ладонями, и вздрагивая озябшими плечами, заплакала. Растерянность и отчаяние душили ее. "Сама, как последняя дурочка попалась и людей, что мне доверились, погубила!" — подумала она. Ведь ей говорили не раз на занятиях в Ницце, что телефоны надо выбирать в глухих местах, подальше от перекрестков и оживленных улиц. А она обрадовалась, что обманула охрану и решила пока ее не нашли, быстро позвонить. До перекрестка было еще метров сто, вот она и подумала, что камер наблюдения там нет.

Глотая набегающие слезы, она запрокинула голову. По ее щекам медленно потекли тонкие теплые струйки. Они расползались по подбородку и дальше каплями падали вниз на запачканный кровью и пятнами масла халат. Всхлипнув, она вытерла их ладонью и, случайно дотронувшись до разбитой губы, скривилась от боли.

"Тяжелая у Вахтанга рука." — подумала она и, еле ворочая во рту распухшим языком, с отвращением выплюнула на пол уже засохший сгусток крови. Шаря указательным пальцем в темноте, Надежда нашла на полу два выбитых зуба и, поднеся их к глазам, с сожалением вздохнула. Как раз, передние. И месяца не прошло, как вставила. Кучу денег дантисту отвалила. Она с раздражением отбросила обломки зубов в сторону и с осторожностью потрогала свое лицо. Оно опухло, а левый глаз совсем заплыл и почти не открывался. Нащупав на щеке громадный синяк, Надежда прижалась им к холодному и влажному бетону. Она минут пять сидела так не шевелясь, пока не почувствовала, что боль под глазом постепенно стала проходить, а опухоль немного опала. "Один, два, три…" — мысленно считала она длинные извилистые трещины на стене. Ее глаза сами собой стали закрываться. В голове поплыл туман и она, как бы провалившись в глубокую, бездонную пропасть, забылась в тяжелом, похожем на беспамятство сне.

Сколько она проспала, Надежда не знала. Ее разбудили голоса в коридоре. Она открыла вначале один глаз, затем другой и тут же быстро прикрыла их ладонью, когда