хочется унести с собой. Как и маленькое путешествие с Джеком в ночной людской город. Как и встречу с Ёлкой и Сандрой.

Всё это делает меня… счастливой?

Никогда раньше не задумывалась об этом. Никогда не хотела задержаться в моменте подольше.

А это, оказывается, так приятно.

— А знаешь что? — улыбаюсь я, стрельнув глазами в Гуню. — Будем считать, что эти деньги я тебе подарила. Даже не так — я их тебе дарю.

— Что? — протягивает она мне остаток ещё тёплого крепкого кофе на дне турки. И тут же, будто взяв себя в руки, ухмыляется и качает головой. — Ты не можешь подарить мне то, что теперь принадлежит мне, деточка.

— Ты украла у меня вещи и деньги. Можешь этим пользоваться, сколько угодно, — поясняю я свою мысль. — Но от этого оно не перестанет быть ворованным. Не перестанет принадлежать мне. Если бы я тебе продала или подарила, ты была бы владелицей, а до тех пор ты воровка.

— Мы слышали, — хмурится тролль, — люди за такое друг другу руки отрубают. Я бы на это посмотрел.

Жутковато всё звучит, конечно. Но я предпочитаю в таких случаях восхищаться незамутнённостью и энтузиазмом. Тролли — магические мужчины. И точно так же, как и обыкновенные, они иногда слишком уж похожи на детей.

— Может быть, — отвечаю барану, — Джек отпустит тебя в тёплые страны, там этого добра хватает. Там где я жила так не делали.

— А у меня нет дома. Я из странствующих ведьм. И никакие законы мне не писаны. Мы делаем всё, что пожелаем! Правила только одно: что украла, то моё.

Я смеюсь и устраиваю ладонь на её плече.

— Вообще-то, теперь не украла, а предсказала то, что я тебе подарю это всё. И взяла раньше даже, чем я позволила. Молодец! Умелая ведьма.

— Да как ты смеешь? — подрывается Гуня.

Как и тролли, колдуньи иногда могут выказывать вспыльчивость в самых невероятных и неожиданных местах разговора. Так, что даже их коллеги по… эм, магии, не всегда поймут, что именно задело ту или иную особу.

В общем, я тоже не понимаю.

— Отобрала у меня мой статус! — продолжает злиться Гуня. — Я что теперь — не воровка? А ну, снимай-ка своё новое платье!

Она усмехается и прищёлкивает языком.

А я мягко улыбаюсь, смотрю на неё глазами оленёнка и напоминаю:

— Разве ты не хотела дружить с той, что дружит с Джеком?

Гуня хмурится, бросает тихое и досадливое «хитро» и возвращается к огню.

— Я не хотела тебя обидеть. Ты можешь попытаться меня обмануть снова. Или вызвать на поединок. Но ты ведь соперничаешь даже с матерью, разве не хорошо будет, если хоть с кем-то сможешь просто дружить? Знаешь, пить кофе, сплетничать, делиться рецептами выпечки, говорить о платьюшках.

— Ой, лиса, — усмехается и облизывается ведьма, — ой, лиса… Ну что, одобряю. Правда я за тобой слежу. Глаз с тебя не спускаю!

— Что, такая красивая?

— Конечно, красивая! — встревает тролль. — Самая лучшая! А ты, ведьма, вообще-то танец обещала.

— Да погоди! — Гуня машет на него ладонью (пальцы в кольцах, подозреваю, что в чужих) и подсажиается ко мне ближе. — Ты лучше скажи, как Джека очаровала, а?

Отнекиваться смысла не вижу, а потому просто опрокидываю на досточку кофейную гущу. Щёлкаю пальцами, чтобы она застыла в изначальной форме и поднимаю турку.

— Может быть, здесь будет ответ на твой вопрос.

Но как на зло в этот миг я подумала не о нашем с Джеком прошлом, а о том, что будет в будущем.

— Странно, — щурится Гуня. — Девы какие-то и фигуры с ними… Мужики, что ли?

— Да это же последнее испытание! — фыркает тролль, сверкнув синевой в глазах.

— А расскажи, какие вообще будут? — спешу я поймать барана за рога.

Но он тут же вспоминает о том, что это против правил.

И даже топает ногой так, что чуть не потухает магический огонь.

— Ладно, — выдыхает ведьма, — в косицах твоих, наверное, дело. Уж больно толстые и длинные. Да золотистые, как пшеница… Помнишь ещё, какая пшеница была?

Я только веду плечом.

Не говорить же, что в глаза её никогда не видела.

— Будем считать, что мы подружки. И что я у тебя ничего не крала. Тогда и танец не должна, правильно?

— Правильно. Но раз я тебе подарила вещи, ты могла бы и повеселить нас. А нет — так нет.

— Да как так-то! — недоумевает тролль, у которого, кажется, всё смешалось в голове.

Едва ли он понимает, почему мы позвали с собой ту, что пыталась мне навредить, почему я её же и обелила, да ещё и взамен ничего не прошу!

Но когда Гуня начинает двигаться, мир вокруг расплывается разноцветными кляксами, и баран уже совершенно не возражает её компании.

— Этот танец связан с магией нашего рода, обычная ведьма не сможет его повторить. Как и фокусы с иглами, монетками, картами и всем прочем…

Она пляшет так задорно, что кружится голова, всё внимание уходит на то, чтобы улавливать то резкие, то плавные, то мягкие, то жгучие движения, в которых раскрывается целая история. И каждый в этом, я подозреваю, видит что-то своё.

Завораживает, не отпускает, но…

Я всё же замечаю блеск льдистых глаз за окном.

Взгляд пронзает меня стрелой.

Даже не думая извиниться или найти сносную причину, я поднимаюсь и, оставив позади растерянную ведьму и тролля, выбегаю на улицу.

— Аркай… — срывается с губ.

Но дракон, будто вырезанный из льда, улетает.

Я остаюсь посреди снегов у дома с неистово колотящимся сердцем.

И тут рыжезадый Крыс прыгает на меня, карабкается по шубке и взбирается на плечо, чтобы крикнуть в ухо:

— Чего не спишь?

— Это был дракон, да? — вываливается из домика Гуня.

— Что вы все повскакивали, курицы? — показывает баран свои рога.

Глава 34. Ночь снов — день испытаний

Я усмехаюсь. С ними даже будто бы и не одиноко. Стылое чувство истаивает.

— Идёмте назад, тут не на что смотреть.

— Улетел?

— Обещал вернуться?

— Что? — выгибаю я бровь. — Нет! Мы вообще не говорили…

И… дойдя до шкур, недолго думая устраиваюсь в самом удобном месте у огня.

Ох уж же эта сумасшедшая ночная жизнь! Кофе на ночь! Целая турка на две ведьмы! Дикие магические танцы у магического костра!

Но вольности вольностями, а высыпаться тоже нужно.

Я собираюсь прекрасно себя чувствовать к завтрашнему дню и всё преодолеть.

— Какая соня, посмотрите на неё! — усмехается Гуня.

Тролль оказывается прытким (большим) малым, и ложится рядом, позволив себе приобнять меня. Так теплее и уютнее, хотя