Меня эта комедия малость раздражает. Так что…. будто переняв этот жест от самого невыносимого тролля на свете, я надавливаю на костяшки пальцев, извлекая мелодичный хруст. И примерно то же самое проворачиваю с шеей. А затем широко по-местному так ухмыляюсь:

— Ты сказал, что не будешь выделять меня! Но я не слышала, чтобы кому-то ещё ты говорил «не твоё собачье дело».

— Это потому что, — парирует Джек, — ни одна нормальная неледи не лезет под руку с вопросами к хозяину грёбаной зимы!

У меня даже уши закладывает.

— И не видела, чтобы ты рассуждал о ком-то ещё во всё горло с другими ведьмами, чтобы находил повод, малейший повод, чтобы подойти, заговорить, пошутить на её счёт. Разве в этом заключался уговор?

— Потому что другие… они не такие, как ты! — рявкает — право слово, рявкает! — Джек.

— Это ты не такой, как о тебе говорят, ясно?! — высказываю я именно ту мысль, из-за которой и завелась.

— Что? — выгибает он кустистую бровь. — О чём ты, милая, глупая Изольда?

— Да о том, что ты не похож на злодея из сказок! Ты вообще на злодея не похож! Только делаешь вид, строишь из себя чёрти что! Тролль тебя побери! Рычишь, как животное. Думаешь — это признак того, что ты властный-опасны й-Джек? У тебя ужасно несносный характер. Ты вспыльчивый, грубый, неотёсанный… мужлан! Но не злодей. И не убийца, а некоторые уже начинают волноваться за мою жизнь, когда мы немножко вздорим! Подумать только… Для чего тебе, — выдыхаю я уже тише, осмелившись подойти к нему, — все эти маски? Для чего вести себя так, производить такое впечатление? Ведь ты… — я касаюсь его щеки горячей ладонью, — хороший…

Глаза горят полностью синем огнём, чего я никогда раньше не замечала.

Он молчит, не двигается, сверлит меня казалось бы спокойным, но на самом деле убийтсвенным взглядом.

Воздух становится тяжёлым, каждое дуновение ветра ощущается пущеной в сердце стрелой.

— Я понятия не имею, — наконец, выплёвывает Джек, касаясь пальцами моей руки, водя ими туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, — с чего ты взяла, что меня можно назвать сколько бы то ни было хорошим. Ты не знаешь меня. А я знаю о тебе достаточно, чтобы говорить так, как мне хочется. Как, впрочем, и со всеми. Забавная неледи, я бы уничтожил тебя, но тогда куда более достойные ведьмы лишатся прелестного зрелища.

— Раз всё так, зачем пришёл сюда? Сам.

— Объявить о задании.

— Обычно ты пользуешься услугами фамильяров, — улыбаюсь я.

И он бросает острый взгляд на Гуню, а затем облизывается нарочито медленно.

— Пришёл, чтобы увидеть кое-кого. И это, — отнимает пальцы от моей руки и проходит мимо, — не ты.

Мне всего-то не понравилось, что у ведьм неправильное представление о нём.

Если Джек такой, каким я видела его с Ёлкой, то… разве ему не обидно?

Но, видимо, нет.

Во всяком случае это уж точно не моё дело.

И правда — облизываю губы — чего только завелась так? Нужно думать о деле, а не о всяких…

Его касания всё ещё чувствуются на коже, я оборачиваюсь и застываю.

Джек целует Гуню так смачно, что мне кажется, что он пытается её съесть… Да ещё и звуки такие издаёт, о небеса! Я отступаю на шаг и едва не падаю.

Только этим, видимо, обстоятельством, заставляю его остановиться и вдохнуть, наконец, воздуха.

Вот же ж… тролль!

— Чего вылупилась, Изольда? — ухмыляется он. — Теперь, дамы, времени нет, поговорим о пятом задании…

Ведьма слегка пошатывается, и я по глазам вижу, что ей не терпится рассказать обо всём своей матери.

Та ведь обзавидуется! Ну, правда! Сам господин зла почтил своим… лягушачьим ртом!

А вообще… если он поступил так, чтобы позлить меня, а ситуация как бы намекает на это, то…

То разве это поведение того-самого-Джека?

Уж не самозванец ли забавляется с нами, часом?

А ещё мне всё-таки очень интересно, нет ли за одиннадцатью испытаниями чего-то ещё?

Жутких, мрачных, таинственных целей, которые можно было бы выбить из главного тролля…

Столько вопросов! И касательно обстановки вокруг, и касательно меня самой. А ответов — совиная глазница.

— Изольда, — гаркает Джек. — Ты где? Опять прячешься?

— Уже здесь, — выдыхаю.

Он, буркнув, всё же выдаёт задание:

— Все знают, что любая уважающая себя ведьма умеет принимать облик животного, который близок ей по сути. Или что-то ещё. В общем, никто не знает, почему ведьмам доступна та или иная живность, но… В кого-то нужно будет превратиться за три часа, чтобы пройти пятое испытание, вот я о чём.

— Как хорошо ты умеешь говорить, — не удерживаюсь я из-за того, что в воздухе ещё вибрирует прошлая ссора.

— Плохо, что ты не умеешь превращаться в… — собирается съязвить он, но замирает вдруг, потому что…

Я парю в воздухе, размахивая бело-серыми крыльями. И… ухаю. Чувствую себя маленькой, вижу всё иначе, внутри будто волнуется магический океан, но в целом… это оказалось так легко и приятно!

Вот, значит, что ощущала Агния, когда оборачивалась чернобуркой?

Только вот что во мне совиного — ума не приложу…

И тем не менее вылетаю из дома и делаю круг прямо под нижним небом, высматривая рыжую крысиную жопку, чтобы… поохотиться.

Но так как ничего даже отдалённо похожего на крыс не находится — возвращаюсь назад и становлюсь старой доброй Изольдой у трепыхающегося пламени.

И даже — что особенно приятно — в одежде.

У Гуни загораются любопытством большие, чёрные глаза.

— Ты всегда так умела? Чего же молчала и прикидывалась слабой ведьмой? Ну, дорогая, ты полна сюрпризов!

— Я не видел, чтобы ты… — начинает Джек, но тут же обрывает себя, будто не желая даже заговаривать со мной.

— Это, конечно, сложно, если таланта нет, но…

На раз два ведьма оборачивается волчицей и обратно.

— Ты прошла, — тянет Джек, — теперь иди, призову позже.

— Я вам тут не нужна господин? Мы могли бы…

— Нет, — рявкает он, и Гуню будто ветром сдувает.

Ещё бы! Ей теперь есть, что обсудить со знакомыми ведьмами!

— Изольда! — рычит господин зла, надвигаясь на меня. — Как ты это объяснишь?

Я торопливо отступаю назад и вновь едва не поскальзываюсь на заледенелом полу.

— Просто делаю то, что от меня т-требуется.

Глава 36. Невозможное возможно

Джек с рёвом опрокидывает меня на снег у дома, а я, дурная, веселюсь от мысли, что сейчас где-то под нами сидит баран в норе. Звучит так по-сказочному, что злится всерьёз на хозяина зимы не выходит. Пусть он