Через две недели и два дня был насыпан пандус до внутренней стены поверх нижней, и мы пошли на штурм. Рано утром были подожжены дрова в выдолбленных пещерах. Стена обрушилась только над одной у южной стены, что позволило ассирийцам атаковать с двух противоположных сторон.

Я помогал тем, что шли по пандусу. Расположившись на относительно безопасном расстоянии, обстреливал защитников города из лука дешевыми тростниковыми стрелами и костяными наконечниками. Выпущенные моим луком, они запросто пробивали кожаные доспехи, которые, в лучшем случае, были на вражеских воинах. Выбирал того, кто увлеченно, с азартом бьет из лука по осаждавшим и не следит за обстановкой, и поражал обычно с первой стрелы. При этом сам не расслаблялся, хотя на меня не обращали внимания. Рядом было много других целей.

Ассирийцы, закрывшись щитами, шли по пандусу толпой, перешагивая через убитых и раненых соратников, которыми займутся после победы. Сейчас нельзя останавливаться, терять время. Надо выбраться сперва на сторожевой ход, потом очистить башни, спуститься в город. Там ждет добыча, богатая, потому что в Лахиш сбежались иудеи со всей округи.

Когда на стенах не осталось защитников, прошелся по пандусу и я. Он был насыпан из камней, причем размер не имел значения. Что под руку попадало, то и кидали на кучу. Мне сразу вспомнилось, как в детстве лазил по новому террикону, не перегоревшему, не утрамбовавшемуся. Сторожевой ход был завален трупами горожан. Нынешние иудеи не так трусливы, какими станут их потомки, поэтому и не так богаты. Выдернул несколько своих стрел, испачканных кровью. Они немного длиннее тех, что используют ассирийские и местные лучники. Мне их делают на заказ, а не получаю от снабженцев.

Улицы в Лахишеу́же, чем в городах на севере империи. Планировка ближе к финикийской, чтобы было больше тени. В жарких странах быстро привыкаешь передвигаться так, чтобы меньше находиться под испепеляющими солнечными лучами. Закончилась тень на этой стороне улицы, переходишь на автомате на противоположную, даже если так увеличивается расстояние до цели. С развитием прогресса появится привычка заглядывать в большие торговые центры, где работают мощные кондиционеры. Потусуешься между прилавками, охладишься, заодно купишь что-нибудь абсолютно ненужное.

Я прошел к центру города, где была резиденция местного царька, который отгородился от своих подданных стеной пятиметровой высоты, и четыре храма: верховному богу Элю (шумерский Энлиль), его жене Ашер (Иштар) и их сыновьям Баалу и Яхве. Последний станет у иудеев единственным и безликим. Имя его будет разрешено произносить только первосвященнику всего раз в году в День искупления, когда Яхве подводит бухгалтерский учет содеянного каждым человеком за год. Какой народ, такой и бог. Пока что он один из многих, причем на второстепенных ролях и имеет идола. Как заведено у ассирийцев, все боги из храмов будут отправлены в Ниневию, где на них поставят печати или напишут имена своих, выполняющих такие же функции, и заставят служить победителю.

36

Я бывал в Иерусалиме на экскурсии. Меня в то время интересовали чисто исторические моменты. Это было не во время первого визита в Израиль, поэтому не удивили постоянные обыски и дурочки с винтовками, которые длиннее их самих. Новинкой был вертолет, который долго кружился над городом. Я приехал с английской группой, поэтому с удивлением узнал, что Стена плача называется так только по-русски, а на остальных языках Западная. Поразило количество арабов, назойливо торгующих всякой всячиной. Такое впечатление, что я в Хургаде или Шарм-эль-Шейхе. Как обычно, товар разложен с выдумкой, и порой конструкции удивительные. Евреи выманивали деньги неназойливо, но везде, где только можно.

Ирдавид конца восьмого века до нашей эры показался мне даже меньше того, что будут выдавать за него в двадцать первом нашей эры. Весь город можно обойти по периметру самое большее за полчаса. Правда, я не стал это делать потому, что могло прилететь с крепостных стен и башен, где стояли вооруженные горожане и от испуга орали что-то. Наверное, пытались убедить всех и в первую очередь самих себя, что крутые пацаны. Кстати, нынешним шестиметровым стенам и девятиметровым башням далеко до тех, которые я видел здесь в будущем. Впрочем, те будут построены османами в шестнадцатом веке. Город расположен на горе, не сильно выделяющейся на местности. Как по мне, соседняя была бы лучше в плане обороны, но на ней нет такого же источника, который доживет до двадцать первого века. Мне даже предложат пройтись по тоннелю, соединяющему его с бассейном, в котором скапливалась вода. Как утверждал гид, пробили ход как раз перед приходом ассирийской армии и именно из-за этого. Еще он сказал, что защитники города с божьей помощью выдержали осаду, победили врага, заплатив ему всего-то тридцать каккару (талантов) золота (более девятисот килограмм), восемьсот каккару серебра (более двадцати четырех тонн) и еще на сто каккару другими ценными товарами.

Когда мы осаждали Лахиш, Синаххериб отправил посла в Уршалимму к царю Изкияху. В город его не пустили. Наверное, боялись, что увидит слишком много. Тогда посол объявил волю правителя Ассирийской империи, стоя перед главными воротами. Говорил он на финикийском языке, понятном иудеям. Царь Изкияху потребовал, чтобы посол перешел на армейский, который бедные горожане не знают, но тот не послушал и поведал всем, кто стоял на башне и стенах, что будет с непокорными. Тогда жители города сделали вид, что не испугались, и прогнали посла. Скорее всего, были уверены, что ассирийцы не смогут захватить Лахиш.

Теперь вокруг города стояла вся ассирийская армия. С северной стороны насыпали пандус, а с трех других рыли подкопы под крепостные стены. Это была последняя сильная крепость мятежников. Если она падет, то остальные сдадутся без боя. Наши саперы знали это и работали, не покладая рук. Всем хотелось вернуться домой до холодов, которые уже на носу.

Синаххериб тоже устал воевать, поэтому позвал меня. Его шатер стоял на соседней горе, более высокой, с которой Уршалимму был, как на ладони. Четыре кольца тяжелых пехотинцев и конные патрули по десять человек в каждом обеспечивали покой и сон правителя. Это в придачу к тому, что шатер стоял почти в центре одного из лагерей нашей армии.

Меня встретил и проводил один из секретарей, по пути шепнувший, что Синаххериб не в духе. Он только что прогнал предсказателей, которые в Лахише пообещали, что Уршалимму сдастся, едва ассирийская армия встанет у городских стен. Идет вторая неделя осады…

Шарр Ассирии полулежал на деревянной кровати, обложенный подушками со всех сторон. Ему уже за сорок. По нынешним меркам старик.