Яхве в виде трех букв финикийского алфавита, которым пользуются иудеи. В нем двадцать две буквы. Все согласные. Гласные подразумеваются по смыслу. Мои три согласные обозначали слово «заплати».

После чего я двинулся в обратную сторону. В это время появилась луна, стало светлее. В узкой части улицы дорогу мне перебежала кошка. Ночью они все серые, но эта, видимо, была черной.

Я наткнулся на патруль на перекрестке. Впереди шел долговязый воин с факелом, а за ним две пары, вооруженные копьями и кинжалами, но без щитов. Услышал их заранее, поэтому встал в проем в дувале, где была дверь в дом. Понадеялся, что пройдут дальше, а они остановились на перекрестке и начали решать, куда идти дальше: факельщик предлагал прямо, кто-то со скрипучим голосом — направо, в мою сторону, кто-то с занудным — вернуться. Во втором случае мне придется пробежаться, потому что заметят сразу. Я поддерживал факельщика предлагавшего оптимальный вариант для меня, и готовился к рывку по кривой улице. Победил третий. Я сразу вспомнил слова одной своей знакомой из двадцатого века, женщины битой во всех смыслах слова, что проще дать зануде, чем отказать ему.

Подождав, когда они удаляться от перекрестка, я вышел на него. Мне желательно было в ту же сторону, куда шагали они, но это стрёмный вариант. Я решил рвануть через стену прямо здесь. На той стороне ее можно передвигаться спокойно. На башне не спали, переговаривались с издевкой о патруле, прошедшем внизу. Как я понял, в нем служили обеспеченные горожане, которые за ночь делали всего пару коротких ходок, после чего спали в караульном помещении. Видимо, зануда решил, что на эту ночь они выполнили свои обязанности, и остальные четверо патрульных согласились с ним. Их лень избавила меня от многих проблем.

По внутренней стороне стены я поднялся без специальных средств. Перевалив через парапет, ползком одолел сторожевой ход поперек, залег у зубцов, доставая веревку без мусингов.

— Там кто-то есть, — послышалось на башне.

— Где? — спросил другой голос.

— Вон там, — ответил первый. — Видишь, что-то темное лежит?

— Наверное, кошка, — предположил другой.

— Такая большая⁈ — удивился первый и предложил: — Пойдем посмотрим?

— Иди сам, — ответили ему.

Я не стал ждать, придет или нет, привязал один конец веревки к ремню на поясе, второй завел вокруг зубца, протиснулся между ним и соседним и быстро спустился, потравливая ее, зажатую в руках, и отталкиваясь от стены ногами. Из-за спешки немного обжег ладони. Внизу залег в выемке на склоне, отвязал и смотал веревку и взял пеленги на приметные ориентиры, определив свое место. Если первая попытка окажется неудачной, завтра придется повторить. Порошка хватит еще на один раз. Дальше придется придумывать что-то другое вплоть до захвата ворот.

38

Утром Абая с трудом растолкал меня. Лицо у юноши было перепуганное. За его спиной стояли в доспехах и с щитами и оружием три воина из личной охраны правителя Ассирийской империи. Обычно так приходят за тем, кто прокозлился.

— Синаххериб приказал срочно доставить тебя к нему, — властно произнес средний, видимо, старший, слишком упитанный для такой службы.

Вины за мной, вроде бы, никакой нет, но у тиранов свои критерии ее, причем подвижные. Что вчера было хорошо, сегодня становится плохо, а завтра еще хуже или наоборот. Я сделал вид, что ничего необычного не произошло, приказал Абае слить мне воду из кувшина, чтобы умылся, а затем переоделся в чистую тунику, незаметно зарядив в нее тонкую острую стальную спицу, которую можно использовать в разных целях, по ситуации.

— Поторопись! — прикрикнул старший караула.

Я закончил переодевания, шепотом дал указания рабу, что делать, если вдруг не вернусь, отправился к шатру Синаххериба. Мои подчиненные из кавалерии правого крыла с удивлением смотрели, как меня конвоируют три воина. Тоже, наверное, решают ребус, чем я провинился и кто меня заменит?

Улыбка пожилого секретаря, который вышел из шатра шарра Ассирии, чтобы проводить меня к нему, немного успокоила, поэтому спросил шепотом:

— Что случилось?

— Приходили послы из города с предложением выкупа, — радостно прошептал он.

Правитель Ассирийской империи сидел на троне в благодушном настроении. Два чернокожих раба-нубийца в коротких набедренных повязках гоняли теплый воздух над его головой. Еще два ждали приказов. Четыре писца сидели каждый за своим столиком, на которых лежали недавно слепленные, глиняные таблички и тростниковые палочки для письма.

Жестом позволив мне присесть на что-то типа кушетки, Синаххериб нетерпеливо спросил:

— Рассказывай, как ты заставил Изкияху заплатить выкуп?

Значит, холуи приняли его чрезмерное любопытство за недовольство и приказали доставить меня под охраной. Услужливый дурак опаснее врага.

— Очень просто: на полу в храме Яхве написал, чтобы он сделал это, — ответил я.

— И всё⁈ — не поверил шарр Ассирии.

— Да, — подтвердил я, не вдаваясь в подробности.

Мало ли, вдруг мне придется подсказать и Синаххерибу умный, по моему мнению, поступок?

— Трудно было незаметно добраться до храма и еще труднее вернуться назад живым и невредимым, — добавил я.

— Это понятно, — разочарованно произнес он.

Видимо, надеялся услышать невероятную историю. После того, что ему заливают шарлатаны разных мастей, все эти предсказатели будущего и заодно прошлого, толкователи снов и примет, астрологи и просто профессиональные вруны, любой мой рассказ будет выглядеть блёклым. К тому же, образования и ума у правителя Ассирийской империи не хватит на то, чтобы понять, что такое люминесценция, не говоря уже об ультрафиолетовых лучах.

— Первый каккару золота получишь ты! — торжественно пообещал Синаххериб.

Наверное, я получил бы больше, если бы поведал что-нибудь невероятное, но мне и этого хватит с лихвой, чтобы всю оставшуюся жизнь ничего не делать.

Иудеям дали две недели срока на сбор откупа и дани за четыре предыдущие года. Выпущен был из тюрьмы Пади, царь Екрона, которому за верность вернули трон и добавили городов, отнятых у царства Иудея. Заодно по несколько населенных пунктов досталось Метинги, царю Ашдода, и Циллибелу, царю Газы. Еще один мятеж — и от Иудеи ничего не останется.

Пока мы ждали выкуп, прибыли послы из Напата, нынешней столицы Египта, от фараона Шабака. После разгрома объединенной армии мятежников возле Альтакку, Синаххериб послал небольшую армию в сторону Египта. Конница должна была преследовать удирающих врагов, а пехота захватывать и уничтожать населенные пункты, нанося экономический ущерб. Эта армия добралась до первой египетской крепости Пер Амун, расположенной на восточном краю дельты Нила, и