На мне верхом сидел какой-то человек, он пытался сорвать сменя всю одежду. Пьяный идиот. Я перевернулся, ошеломленный и слабый,охваченный приступом жуткой дурноты, и сбросил его, а потом, размахнувшись,ударил, оглушил до полного беспамятства.

Я попытался встать, но не смог. Тошнота была нестерпимой.Все вокруг меня еще спали. Солнце слепило глаза, обжигало кожу. Я прижался ксену. Жара опаляла голову, а когда я пальцами провел по волосам, они показалисьмне раскаленными. Головная боль пульсировала в висках.

– Иди в тень, – произнес чей-то голос. Какая-тостарая карга, вынырнувшая из-под соломенной крыши. – Ступай сюда, здесьпрохладно.

– Провалитесь все вы, – отозвался я. И вновьпровалился в сон. Меня уносило куда-то…

Незадолго до наступления вечера я опять пришел в сознание.Старуха – та самая – подала мне миску с бульоном, и я принялся пить, забыв охороших манерах, неряшливо, торопливо.

– Демоны, – сказал я. – Они уснули. Мы можем…мы можем…

Но тут до меня дошла вся бессмысленность такой затеи. Мнезахотелось перевернуть миску, но я продолжал отхлебывать горячее варево.

– Это не просто кровь, это вино, и притом доброевино, – заверила меня старуха. – Пей его, мой мальчик, и вся больуйдет, ты не будешь ее чувствовать. Ведь они скоро убьют тебя. На самом делевсе не столь ужасно.

Я понял это, когда снова стемнело. Я перевернулся.

Наконец я смог полностью раскрыть глаза, и они уже неболели, как днем.

Значит, все это время, от восхода до заката солнца, я провелв опьяненном, отупляющем и ужасном состоянии. Я покорился их замыслам. Я былбеспомощен, когда стоило попытаться призвать к мятежу этих людей, совершенно неспособных действовать самостоятельно. Боже правый, как я позволил такомуслучиться! О, какая невыносимая печаль, какое ледяное уныние!.. И эта сладостьоцепенения.

– Проснись, мой мальчик. Голос дьявола.

– Они хотят тебя этой ночью.

– Интересно, кому и зачем я понадобился? – спросиля, поднимая голову.

Факелы пылали. Все вокруг сияло и сверкало, а сверхудоносился шелест листвы и острый запах апельсиновых деревьев. Весь мир былсоткан из пляшущих языков пламени и завораживающего узора из черных листьев.Весь мир состоял из голода и жажды.

Варево кипело, и этот запах поглощал все другие. Я открылрот, чтобы меня покормили еще, хотя поблизости никого не было.

– Я покормлю тебя, – произнес дьявольскийголос. – Но ты должен сесть – тебя нужно умыть. Сегодня ночью тебе следуетхорошо выглядеть.

– Зачем это? – сказал я. – Все они умерли.

– Кто?

– Моя семья.

– Здесь нет никаких семей. Здесь есть Двор РубиновогоГрааля. Ты – собственность Властителя Двора. А теперь тебя надо подготовить.

– Для чего меня надо подготовить?

– Для мессы, тебе нужно туда явиться. Вставай, –сказал усталым голосом демон, наклонившись ко мне. Он опирался на свою метлу,непокорные кудри шапкой обрамляли лицо. – Ну вставай же, мальчик. Ты имнужен. Уже почти полночь.

– Нет, нет, полночь еще не настала, не можетбыть! – вскричал я. – Нет!

– Не пугайся, – равнодушно произнес он. – Этобесполезно.

– Но ты не понимаешь. Все дело в потере времени, впотере смысла, в утрате тех часов, когда мое сердце билось, а мозг спал! Яничего не боюсь, ты, ничтожный бес!

Он прижал меня спиной к сену и принялся умывать.

– Вот так, потерпи, ты просто красавчик! Они всегдаприносят в жертву таких, как ты. Ты силен, у тебя великолепное сложение,красивое лицо. Взгляни на себя: неудивительно, что госпожа Урсула мечтает отебе и плачет. Они увели ее отсюда.

– Ах, но я тоже мечтаю о ней… – проговорил я.

Неужто я разговаривал с этим чудовищным служителем так,словно мы с ним были закадычными приятелями? Куда исчезла вся роскошнаяпаутина, сплетенная из моих сновидений, – громадное, блистающеевеликолепие?

– Ты можешь разговаривать со мной, почему бы инет? – сказал он. – Ты умрешь счастливым, мой красивый господин. И тыпобываешь в нашей церкви, сияющей огнями, и на мессе. Тебя принесут в жертву.

– Но я мечтаю о той луговине. Я видел что-то на томлугу. Нет, то была не Урсула.

Я разговаривал сам с собой, с собственным околдованнымрассудком, уговаривал собственный ум, чтобы заставить его слушать.

– Я видел кого-то на лугу, кого-то столь… Я не могу…

– Ты сам доставляешь себе мучительныепереживания, – успокаивающе убеждал меня демон. – Ну вот, я привел впорядок все твои пряжки и застежки. Должно быть, ты был превосходнымгосподином!

Должно быть, должно быть, должно быть…

– Ты слышишь? – спросил он.

– Я ничего не слышу.

– Это бой часов, они отбили третью четверть часа. Скороначнется месса. Не обращай внимания на шум. Это кричат остальные, тожепредназначенные для жертвоприношения. Пусть тебя не беспокоят эти вульгарныезавывания. Обычная история.

Могла ли существовать в мире церковь более прекрасная, чемэта? Мог ли когда-либо великолепнее выглядеть белый мрамор, на фоне котороготак восхитительно смотрелись нетленная позолота изысканных завитушек ипричудливых извилистых украшений и стрельчатые окна, освещенные извне неистовымпламенем, доводившим шлифованные грани толстого цветного стекла доизумительного совершенства драгоценных камней? Казалось, эти сияющие фрагментыв целом составляют некие удивительные священные фигуры и сюжеты.

Но на самом деле эти витражные изображения вовсе не былисвященными.

Я стоял на хорах, нависавших над вестибюлем, и разглядывалцентральный неф и алтарь в дальнем конце церкви. Я снова оказался в окружениизловещих и царственно выглядящих господ, которые, крепко держа меня за руки,тем самым выказывали свою неистовую преданность долгу.

Рассудок мой прояснился, но витал где-то далеко. Они еще разотерли влажной тканью мой лоб. Вода была холодной, словно ее брали из какого-тогорного потока, питавшегося тающим снегом.

Ослабленный лихорадкой, я тем не менее видел все, чтопроисходило вокруг.